Ловчие
Шрифт:
Прямо под окном кухни был бетонный козырёк, а значит - лететь уже не три этажа. Ничего не видя, я развернулся и сиганул, выбив хилую старенькую раму. Но сгруппироваться не успел - что-то громко хрустнуло в спине и на мгновение я лицом к лицу столкнулся с той темнотой, в которую боялся заглядывать минуту назад.
Собакоголовое существо с горящими червоточинами глаз ощерилось и харкающе рассмеялось, стуча несколькими хвостами по выщербленному камню.
Очнулся я на бегу. Я весь превратился в бег.
Глава 4
Ноги
Силы покинули меня на набережной Мойки. Я перегнулся через перила, хрипя и свистя, точно у меня было пробито лёгкое. Кровь с рассечённой щеки рисовала на льду внизу гроздья рябины, а чужое чёрное пальто теперь всё было исполосовано. Я не знал, что делать. Не знал, что думать. Я вообще больше ничего не знал.
Кроме одного: лысого на чёрной “Тесле” я найду и придушу. И тогда всё это кончится. Только тогда.
Я сел прямо на снег, спиной к перилам, и постарался успокоиться. Мимо сновали безразличные люди, машины шуршали шипами по брусчатке, плеская на тротуар снег, слишком быстро размокший после недельной стужи. Главное, чтобы вокруг было как можно больше глаз, тогда никто не надумает больше отращивать руки до полу…
— Эй, - окликнул меня кто-то.
Это был бомж, просящий на набережной милостыню. Наверное, он принял меня за своего и решил покачать права на этот кусок рабочего пространства. Прохожих тут хватало, среди них имелись и туристы, да и я выглядел подходяще. Но всё было не так.
— На, - протянул он сложенную вчетверо картонку из-под какой-то бытовой техники.
– А то жопу отморозишь.
Снег по-прежнему шёл крупными хлопьями. Попадая на лицо, он остужал горячую кожу и успокаивал мысли. Я высунул руку за перила, взял пригоршню почище и протёр лоб, щёки, стараясь не задеть рану. Рассечение наверняка глубокое, по-хорошему под иглу хирурга бы…
Куда я попал? Как в другой мир провалился! От этой мысли из груди вырвался болезненный смех, и я закашлялся.
Что это за тварь была вместо моего соседа?! Как его руки стали такими?
Внутри меня тоже обосновалось нечто чужеродное и… живое. Но оно не выручило, когда напал убитый горем отец долговязой Саши. Тварь внутри рычала беззубо, но не придала и сотой доли той силы, что я ощутил тогда, рядом с Сабэль, или когда “убеждал” медсестру дать мне одежду. Почему?
Будто отозвавшись, сущность рыкнула и поскребла по полу мысленного убежища. Одновременно я почувствовал толчок в спину, словно кто-то всё же пытался согнать меня с этого места. Огляделся - никого. Даже бомжу больше не было до меня дела.
“Что ты такое?” - мысленно спросил я, но в ответ услышал лишь тишину. И решился. Вошёл под покров темноты.
Это был полуразрушенный храм какой-то. Покинутый давным-давно и позабытый. Деревянные стены потемнели и потрескались, хилый скрипучий пол местами порос чахлым мхом. В воздухе витала пыль и запах пересушенных трав, призрачный свет лился откуда-то сверху, с потолка в виде разбитого на секции круга с выцветшим “солнцем” посередине. Я замер, задрав голову. Подобную конструкцию называли “небесами”, я как-то был в Карелии, на экскурсии по памятникам древнего деревянного зодчества.
Что б мне провалиться! Внутри моей башки был храм!
В самом центре, на каменном ступенчатом постаменте, в окружении света стояло оно: собакоподобное, в загнутых книзу иглах по горбатой спине, с торчащими строго вверх неподвижными ушами, как у египетского бога смерти, а три хвоста существа то скручивались туго, то снова расплетались, шевелясь отвратными остроконечными червями. У основания постамента светилось что-то наподобие таблички или даже экрана с надписями. Издали виднелось только:
“Нхакал первой ступени”.
Я приблизился осторожно, глядя под ноги - расстояние между досками пола кое-где было опасно большим. Я ощущал себя во плоти, дышал и всё чувствовал. Был сам внутри себя же, как матрёшка! Удивительно…
Ещё более удивительными были надписи ниже:
“Талант 1-1. Постоянная тяга к отмеченному, если отмеченный использует талант сущности, незамедлительно становится известно его точное местоположение. Преодоление любых препятствий на пути к отмеченному”.
“Отрицательная сторона: неповиновение. Чем дольше отмеченный остаётся в живых, тем большую власть получает нхакал над телом ловчего”.
Мы смотрели друг на друга, псина не сходила с постамента и даже не меняла позы, изредка издавая странные щелчки, очень похожие на эхолокацию каких-нибудь дельфинов. Я ей был неинтересен.
— И что мне с тобой, падаль, делать?!
Нхакал повёл головой и вдруг вытянулся в стойке, как борзая на зайца по зиме. Длинные клинья ушей, казалось, заострились ещё больше, и в ту же секунду меня потянуло обратно в слякоть переменчивого Питера.
Я очнулся с хриплым вдохом и еле как сморгнул колющую сухость в глазах. Я совершенно точно знал, где сейчас лысый тип. Я увидел его. Он был всего в трёх кварталах! Опять на Литейном мосту!
— Херово?..
– надо мной нависла бородато-доброжелательная рожа бомжа.
– Мужик, ты лучше бухай. Нахер наркоту!..
— Где ж ты раньше был!
– криво усмехнулся я и поднялся, изо всех сил держа себя в руках. Мне вдруг захотелось от всей души врезать по этим кислым вареникам, что у него вместо губ. Но взамен я сунул сердобольному бомжу мятые купюры из кармана. Мне они ни к чему.