Ловчий
Шрифт:
Трубку сняла секретарша. Я попросил передать хозяину привет от КЭПа и уже через несколько секунд услышал любезный голос Василия Капитоновича:
— Дмитрий Сергеевич? Да-да, я в курсе. Пожалуйста, готов встретиться в любой момент. Где вы находитесь? Я пришлю машину.
К счастью, офис Капитоныча (весьма роскошный) располагался неподалеку, иначе я попросту заснул бы по дороге.
Сам Капитоныч — тщедушный, большеголовый и ушастый — напоминал постаревшего Чебурашку. Наверняка бывший сподвижник КЭПа по бывшей партии. Возможно, и пост занимал более высокий. Но не потонул и теперь рад служить когдатошнему подчиненному.
В другое время я непременно попытался бы раскрутить Капитоныча и выцыганить у него что-нибудь о прошлом КЭПа. Но сейчас сил на это не хватало.
В двух словах я изложил, на какую помощь с его стороны рассчитываю.
Он удивился, что я прошу о такой малости, заверил, что всегда готов оказать КЭПу куда более значительную услугу, и предложил мне развлекательную программу на вечер.
От соблазнов я отказался, попросив только, чтобы меня подкинули до гостиницы.
Наконец-то я оказался в своем номере, но о сладком сне не приходилось и мечтать.
Достав досье на Касаева, я принялся самым внимательным образом перечитывать справку. Может, я что-то упустил?
Нет, ничего нового.
Масса деталей, которых не мог знать посторонний человек. Например, прошлой зимой Касаев был задержан в состоянии сильного подпития в вестибюле станции метро «Технологический институт». Отпущен милиционером, оказавшимся читателем «Невской радуги». Записей в журнале не сделано. Каким же образом осведомитель узнал об этом случае? С кем откровенничал Касаев? Каялся ли перед домашними?
Регулярно обещает жене бросить пить. Однажды выдержал целый месяц. Но это рекорд. Обычно его хватает на два-три дня.
С тещей ладит, однако же чувствует себя комфортней, когда она отбывает на дачу. Обожает ее пельмени и особенно фаршированную рыбу, которую та готовит по большим праздникам.
А вот несколько абзацев про Яну.
Работает в частной клинике… Активистка Общества защиты животных… Собирала подписи под письмом, требующим крупных штрафов за жестокое обращение с домашними животными… Отношения с отцом — теплые, доверительные…
Но ни слова о хромоте!
Не нашлось в справке места и для неведомого мне доселе Николая Кузьмича.
Вообще здесь не было ничегошеньки об окружении Касаева. Кто его друзья? Есть ли у него недруги? С кем он ходит в рюмочную? Кого приглашает домой? Ни одной фамилии, ничего, кроме общих фраз.
Эге, подумал я, а справочка-то халтурная. Если только тут не умысел…
Однако мои глаза уже превратились в узкие щелки.
И все же, собрав последние силы, я развернул свежий номер «Невской радуги» и, обнаружив в нем очередную статью Касаева, заставил себя прочитать ее до конца.
Статья называлась «Муза подземных странствий» и посвящалась проблемам петербургского метрополитена, главным образом недостаточному финансированию. А вот и непременная Присказка: «Быка ловят за рога, а молодца — за язык». Но в связи с чем он ее ввернул, хоть убей, не пойму. Мысли путаются.
Я забрался под одеяло и мгновенно уснул.
Ровно в половине шестого я шел по коридору «Невской радуги». Из-за полуоткрытых дверей доносились громкие голоса, стук пишущих машинок. Редакция занимала этаж в узком каменном доме старого фонда неподалеку от Сенной.
А вот и кабинет Касаева — высокая, но тесная и мрачноватая комнатенка-пенал, куда каким-то чудом втиснули рассохшийся книжный шкаф, два обшарпанных стола, стулья и тумбочку. Оставшееся свободным пространство позволяло передвигаться лишь бочком, даже при скромных габаритах. Единственное окно выходило в глухой двор-колодец.
Стол Касаева, как и у него дома, был завален бумагами.
За вторым столом сидел задумчивый молодой человек в очках. Перед ним стояла пишущая машинка, на которой он что-то выстукивал одним пальцем. В ответ на мое приветствие он кивнул и продолжил клацанье с таким сумрачным видом, будто печатал свой смертный приговор.
Зато Касаев цвел как майская роза. То ли он тоже сумел где-то покемарить, то ли обладал неисчерпаемыми внутренними ресурсами.
— Прочитал твою «Музу», — сообщил я, усаживаясь напротив. — Здорово! Как там? «Быка ловят за рога, а молодца — за язык». Кое-кто узнает себя, верно?
Молодой человек в углу неопределенно хрюкнул.
— Я не очень-то доволен материалом, — самокритично признался Гарик, хотя было видно, что он польщен. — Писать пришлось с колес, в полосу, но в целом проблема, конечно, охвачена… — Он принялся ворошить бумаги на столе. — Вот твоя справка, Дима. По «Ингоде». Я посмотрел.
— Ну и?
— Солидная фирма, нет слов.
— А как насчет договора? Деньги я принес. — Я с готовностью похлопал по «дипломату».
— Полный порядок! Пошли в бухгалтерию! — Он стремительно поднялся.
Однако едва мы оказались в коридоре, Гарик бросил на меня тревожный взгляд:
— Слушай, Дима… По поводу нашего вчерашнего разговора. О рэкете… Это ваше внедрение на питерский рынок — оно не опасно?
— Почему? — изумился я.
— Ну ты же сам говорил — конкуренция и так далее. Мы все же существуем при диком рэкете, до цивилизованного еще далеко.
— Не волнуйся, Гарик, — успокоил я его. — Вопрос изучали. Продукции, подобной нашей, в Питере нет. Мы занимаем свободную нишу. Свободную, понимаешь? Образно говоря, открываем чебуречную, которая никак не отобьет клиентов у булочной, расположенной на этой же улице.
— Понятно… — вздохнул он. — Ну, айда!
Он провел меня в такую же тесную, но более светлую и уютную комнату, напоминающую оранжерею обилием цветочных горшочков на подоконнике и подвесных полках.