Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь
Шрифт:
– Я в старости буду ездить на карете, запряжённой стаей розовых борзых, – начал вещать, замечтавшись, Костик, наконец нацепив на себя одежду для ног и прочих мест и поелозив по столу скомканным, замызганным кухонным полотенцем, от души прижжённым по краям. – Иногда буду останавливаться и высовывать из окна руку, облачённую в золотую перчатку, чтобы челядь могла её подобострастно целовать.
– Не переводи тему, – Евген со смаком допил свой напиток. Стакан с намёком обнажил дно. Рука тут же потянулась к вожделеющей напоить бутылке. – Серьёзно, Вован. Чё ты с ней не мутишь? Такая
– А нахер я ей сдался? – пожал не менее логичными плечами Вова. – Но дело не в этом. У меня ещё осадочек не выветрился из души. Я был в полной уверенности, что то, что случилось с родителями, и те, кому ушла хата, – это одни и те же люди. Такой чёрный-пречёрный риелт. Оказалось, нет. Мне нужно время всё это переварить. Переосмыслить. Или, наоборот, обессмыслить. И найти тех самых.
– Пока ты будешь выветриваться, у неё десятки рыл мажористых подкатывальщиков нарисуются. Поторопись-ка, – Евген, хитро прищурившись, наполнил стакан до краёв и принялся тасовать карточную колоду, которую долго собирал в правильную форму.
– Если это любовь, то она подождёт, – сказал Костик низким, дурацким голосом, умело пародируя Вову. – Мудло. У тебя есть племенная тёлка в максимальной комплектации, к тому же уже прогретая, а ты строишь из себя целку.
– Похер. Ты мне скажи, ты покурить на балкон выходишь? Или тут тоже вариант при открытом окне? – спросил Вова формального хозяина жилища. – Хотя ты же не куришь нормальный сыгарэт. Вейпер, блядь. А что дальше? Электронное пиво? Электронная шмаль? Электронные бабы? Электронный футбол?
– Осторожней. «Фифу» не трогай, – пригрозил усмехнувшимся пальцем Евген, раздавая новопартийно карты.
В деле виртуального футбола он был неподдельным царём и богом.
– Я могу вейпить здесь. Но тебе ещё рано курить тут. У нас матёрая дедовщина. На балкон иди и подумай над своим поведением, – заносчиво зазвенел властным смешком Костик. – А электронного пива я бы накатил. И электронной бабой бы занялся. Не говоря уже про электрогандж.
– С понтом ты электробабами целыми днями не занимаешься в своих приложениях, прошмандовчик. – Евген бросил коварной, упорно не желающей открываться фисташкой в Костика.
– Ты чё, урочище, уже Альцгеймера подхватил, что ли? – наигранно изумился Жо, страстно любивший мобильные приложения для знакомств.
Едва балконная дверь щёлкнула язычком замка, оставив Вову в компании молчаливых сигарет и зажигалки, содержащей в себе разобранный на части огонь, Костик схватился за Вовин телефон, легкомысленно оставленный без присмотра.
– Чё ты исполняешь, чуварищ, ёпт? – Евген насупил широкую бровь.
– Алёнчику напишу, раз Коди бздит. Всё за него делать нужно. И хату найди, и тёлку пригласи, и свечку подержи, – вёрткие пальцы Костика бегали по экрану, набирая сообщение.
– А… Чё пишешь? – спросил Евген уже более одобрительным тоном, сморщив на груди тельняшку и дав волю животу.
– «Привет, Алён. Ты как? Давно не общались. Я тут переехал, сидим обмываем. Компанию ты знаешь, хочешь, приезжай, пообщаемся, посидим, выпьем», – читал, капая в интонации серым
– Ты такую же шляпу своим виртуальным бабам пишешь, а, мастер бесконтактного секса? Понятно, почему ты умрёшь девственником. Всё полная херня, стирай. Ты забыл, от чьего лица ты пишешь? Нужно заумно-небесно разложить, – рассуждал Евген, перебирая пальцами по густой бороде.
Ребята задумались не на шутку.
– А как он её назвал только что?.. – Костик вычёсывал гладковыбритый подбородок.
– Солнце в моей груди?.. Наша осень пишет белый стих… Хоть лето и оттанцевало, – лицо Евгена перекосило отвращение к романтизму и поэтике в целом.
– Во! Огонь, – пальцы Костика вновь забегали по израненному трещинами полотну экрана. – О-о-отправить. А теперь подождём.
Вова курил на балконе, набрасывая паутину дыма на тёмные, ветреные деревья, огни сопящих тихим треском фонарей, на звук идущего вдали поезда и на простодушность жилых массивов микрорайона, беспорядочно обращённых панелями с хаотично зажжёнными окнами друг к другу. Распростёртые улицы и проулки были выведены по-простому карандашно-графитно. Уютная ночь редкими звёздами, поющих цикадами и утопающих в глухой загадочной люминесценции, подмигивала из глубин космоса. Стройный месяц-бурлак тянул на себе по небесной иссиня-чёрной гавани покачивающиеся суда длинных облаков. Во дворе, напротив никогда не спящего продуктового магазинчика с пивом из-под полы, какие-то пьяные мужики пели в квинту «Вальс Бостон». Было хорошо.
Вова почувствовал острое жжение на ладонях и вкрадчиво всмотрелся в них: линии судьбы набухли, вздыбившись, точно свежеполученные шрамы. Вова выгнул ладонь от себя, линии сведя в точки. Полоска в центре, отождествляемая с фатумом, действительно взбухла и будто выгнулась в обратную, ей не свойственную сторону. Фильтр сигареты уже дымил, тепля пальцы и всё внимание на себя переведя. Вова щелчком низверг окурок, исполнивший своё предназначение сполна, в путешествие к земле, чего делать не любил, но, когда нет пепельницы… И вернулся к ребятам.
Пока Вова предавался таинству табакокурения, ответ от Алёны (удалённый сразу после получения вместе с приглашением), стиснутый в ёмкое текстовое сообщение, приправленное закрытыми скобочками, был получен: её вечер не был обременён делами, а обменять домашний досуг на прекраснодушную пьянку с ребятами она охотно согласилась. Её, конечно, немного смутило отсутствие положенного «жду» на её «приеду», которое должно было греть всю дорогу, но она сделал сноску для Вовы – в общении он был не скупым, но выверенным и лишнего никогда не писал и не говорил.
– Покурил? – довольный Костик, сокрыв половину лица веером карт, в глазах сиял широченной, предсказуемой улыбкой, суть которой может раскусить только настоящий друг.
– Так, сукамен, ты что уже замутил? – в добром прищуре Вовы играла понятная подозрительность.
Костик и Евген переглянулись, пряча очевидные улыбки, обильно поливая ими уже взошедший росток Вовиной настороженности.
– Вы два мудилки, когда вы довольны оба, значит, что-то точно не так, – Вова перевёл обличающий взгляд на Евгена.