Ловец душ и навья невеста
Шрифт:
В зеркале была какая-то другая женщина, более взрослая, раскрепощенная, жаждущая любви и готовая к ней. Карна завела руки за спину и расстегнула бюстгальтер. Отражение одобрительно улыбнулось ей, когда она слегка приподняла и сжала груди. Такие налитые, упругие… Внизу живота сладко заныло, и она, быстро глянув на дверь, закрытую на щеколду, потянула вниз трусики…
И лишь когда женщина в зеркале запрокинула голову, прикрыв глаза от удовольствия, Карна дернулась изо всех сил, возвращаясь в реальность, где ловец тяжело
45.
Карна вырвалась из его рук, толкнула в грудь и, с размаху влепив очередную пощечину, ахнула и схватилась за кисть. Щеки пылали, ее всю колотило, и теперь еще и руку ударила о мерзкую рожу этого…
— Не ушиблась? — нахмурившись, озаботился Рихард. — Эту пощечину я заслужил, согласен.
Он смотрел на нее слегка виновато, но на лице не было ни насмешки, ни осуждения. А когда он прижимался к ней, во время воспоминания, она явственно чувствовала, что все это его возбуждает.
Карна глухо застонала и бросилась вверх по лестнице.
— Карна! — он поспешил за нею. — Ну прости…
— Ненавижу тебя! — выкрикнула она и захлопнула за собой дверь, которая, впрочем, тут же открылась.
Рихард помялся на пороге, но все же шагнул в спальню, а Карна уже вытащила чемодан из-под кровати и быстро бросала в него вещи, лишь фотографию Эдмона положила аккуратно, чтобы не разбить стекло в рамке.
— Карна, — повторил Рихард. — Там же не было ничего предосудительного.
Она шмыгала носом и иногда вытирала щеки ладонями, но когда Рихард сделал еще шаг к ней, выпрямилась, выставив вперед руку, а потом быстро завела ее за спину — так позорно та дрожала. Вся ее выдержка, все воспитание не могло помочь в такой постыдной ситуации.
— Только попробуй сделать еще шаг, — пригрозила Карна. — Ты подлец, Рихард Мор. И нет ничего странного в том, что ты не прошел проверку. И следующую не пройдешь. И мне плевать, что с тобой будет дальше.
Она снова шмыгнула носом и вытерла слезы ладонью.
— Я не должен был смотреть, — согласился Рихард, запустив пальцы себе в волосы.
— Конечно, не должен! — взвилась она.
— Воспоминания имеют окраску. И я думал, там нечто постыдное… Но тебе нечего стыдиться. Ты красивая, чувственная женщина…
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — отрезала она, вынимая из шкафа еще несколько вешалок. — Мы договаривались: ты смотришь только те воспоминания, которые я тебе показываю, в противном случае я сразу уезжаю.
Он молча наблюдал за ее сборами.
— А как же Эдмон? — спросил, наконец.
— Я сама помогу ему упокоиться, — ответила Карна. — Спрошу, что ему надо, и сделаю. Тебе не понять.
— Может, и не понять, — пожал он плечами и спрятал руки в карманы. — Ради меня и живого-то никто не станет напрягаться. Что уж говорить про мертвого.
— Вот не надо давить на жалость, — фыркнула Карна. — Уго ради тебя в лепешку разобьется.
— Ну, разве что… — Рихард сделал еще шаг вперед. — Карна, прости. Я так испугался, когда ты исчезла. Ты поступила глупо.
— Это моя жизнь и мои поступки, — заявила она. — Глупо было сюда приезжать.
Выдвинув ящик шкафа, Карна вынула из него охапку белья и положила в чемодан. Взгляд Рихарда против воли метнулся к пене кружева, но Карна быстро прикрыла чемодан. Попыталась застегнуть его, но замок заело, а вещи, накиданные в кучу, торчали по центру горой.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — сказал он.
— А я не хочу оставаться, — ответила она, пряча от него глаза.
Вот как после этого с ним общаться? Как смотреть в глаза?
— Ладно, — сказал он. — Раз уж моя грядущая проверка тебя не заботит, и с Эдмоном ты решила разобраться сама, предлагаю тебе еще одну причину, чтобы остаться.
— Нет таких причин, — буркнула она, сражаясь с замком, и засовывая внутрь чемодана выпавший рукав блузки.
— Месть, — произнес Рихард, и Карна вскинула на него глаза. На его щеке, заросшей щетиной, все еще виднелся след от пощечины, волосы взъерошились, а нижняя губа немного припухла от ее укуса. — Ты ведь не могла не связать эти два факта: подселение жрунов в свиристелок и нападение навьей стаи на твоей свадьбе. Если допустить, что кто-то научился целенаправленно подселять навок в животных, то очевидно, что произошедшая трагедия — спланированное покушение.
— Ты об этом знать не знал, — напомнила Карна, — а теперь так уверен?
— Твой отец — Константин Кеза — был советником Великого Князя, — сказал Рихард. — Он многим как кость поперек горла стоял.
— Мой отец служил верно и не боялся говорить правду, — вздернула подбородок Карна.
— И я об этом, — кивнул Рихард. — Ты хочешь найти тех, кто виновен в навьей свадьбе?
— Это произошло год назад, — нахмурилась она. — Улики, если они и были, исчезли, их никак не найти.
— И тут тебе очень пригодился бы человек, который может определить преступника, лишь посмотрев ему в глаза…
Карна оставила чемодан и подошла к окну, повернувшись к Рихарду спиной. Вцепившись пальцами в подоконник, она лихорадочно думала. Отомстить за гибель родных? Найти преступников? Все в ней вспыхнуло от новой цели, озарившей дальнейшую жизнь. Было ли это покушением? Если кто-то сумел подселить навку в лысую свиристелку, то отчего же не допустить, что и трагедия на ее свадьбе — дело чьих-то рук. Конечно, так и было!
— Фифи! — позвала Карна, вспомнив о собачке, и та испуганно выглянула из-под подушки, куда забилась, прячась от их воплей, и присвистнула.