Ловец Душ
Шрифт:
Через пять минут я разжилась веревкой с искусно вплетенным в нее диметрилом, единственным камнем, перекрывающим магию, и диметриловыми наручниками. Мы с Романом попрощались, сговорившись, что хотя бы раз в месяц буду высылать к нему почтового голубя. Из лавки я вышла с уверенностью, что уже ни одна в этом мире.
Под ногами хрустел снег. Распогодилось, и небо стало чистым. Луна волшебным фонарем освещала расчищенную тропинку. Я быстро подошла к уставшей лошадке, сунула ногу в стремя и тут снова почувствовала пристальный взгляд, буравящий точку где-то между лопатками.
– Кто здесь?! –
Я быстро вскочила на лошадь и впила каблуки в ее мягкие бока. Животное обиженно заржало и неохотно зашагало со двора.
И я все-таки не успела. Пьяный Давидыв со всклокоченными кудрями, в расстегнутой душегрейке шатался по двору, вопя заплетающимся языком:
– Фголка, стегвец, куда ты делся? Сбежал с моими деньгами?! От Дениса Давидыва никто не сбегал!
Тут Денис Давидыв поскользнулся, описал в воздухе на загляденье красивую дугу и шмякнулся на спину, раскинув руки, и подниматься не торопился. Мне даже показалось, что он тихо захрапел. Я поспешно спрыгнула с лошади и кинулась к дорогому работодателю:
– Так, Денис, – я схватила под мышки недвижимое тело, от непомерной тяжести у меня что-то хрустнуло в позвонках, – ты меня, ненаглядный, – с натугой пробурчала я, – еще в Торусь проводить должен! Не бойся, замерзнуть насмерть не позволю ни за какие коврижки.
Ох, как не хотелось возвращаться в таверну, да выбора не было. Я волоком, пятясь спиной к ступенькам таверны, тащила Давидыва, а его сапоги прочерчивали в снегу две глубокие борозды. Вообще с момента моего появления в отряде черных перевозчиков я стала для Давидыва отдушиной. Ругался он на меня часто и только потому, что я кулаком ответить не могла.
Кряхтя, шажок за шажком, я приближалась к входу, пока не почувствовала, как нечто острое и явно хорошо заточенное вонзилось мне в спину аккурат в район поясницы. Я замерла и от удивления даже разжала руки. Давидыв снова распластался на снегу, уложив голову ровнехонько мне на носки сапог.
– Руки подними! – Я вздрогнула. Голос такой далекий и знакомый, даже мурашки по спине побежали. Сегодня прошлое настигает меня, как голодный волк жертву. Я медленно подняла руки, острие меча вонзилось сильнее, похоже порвав совсем новенькую душегрейку. Обидно, черт возьми!
– У тебя так и осталась привычка нападать со спины. – Голос вмиг осип, я даже не узнала себя.
– Повернись ко мне лицом, – сказал он сухо, спокойно, как и подобает урожденному бейджанцу.
Я попыталась повернуться, но тут некстати очнулся Давидыв. Он заворочался, крепко обнял мои колени, громко чмокнул грязную штанину и пробормотал: «Катюшенька, мой свет! Ну не ломайся, гадость моя!»
– Ты стала дорогой находкой, Наташа, – усмехнулся бейджанец мне в спину. Я обернулась, но не увидела ничего, кроме неровной тени на снегу.
– Конечно, куда нам без охотников за головами. Как дела, Зип? – Я даже не пыталась сохранить бодрость духа. Лично мои дела моментально стали хуже некуда! Меня не нашли стражи, но зато легко узнали старые знакомые с ворохом давних обид. Черт, этот поганец хотел отомстить за убитого брата (или кем ему приходился проходимец, ранивший меня?), даже несмотря на нашу любовную интрижку!
– С каждой минутой становятся все лучше, – хмыкнул голос над ухом.
В заплечной сумке забеспокоился Страх, зашевелился, готовый напасть на обидчика.
В это время Давидыв совсем распоясался: прижался к грязным заскорузлым сапогам гладко выбритой щекой и вытягивал губы для жаркого поцелуя с подошвой. Тут он открыл налитые кровью, как у растравленного быка, глаза, недоуменно посмотрел на мои ноги, потом на меня саму и отскочил, как ошпаренный.
– Фголка?!!! Обожги тебя комаг! – Клинок моментально прекратил прижиматься к позвоночнику, зато на плечо легла тяжелая рука. – Кто это с тобой?! Пагень, ты моего пацана обидеть гешил?! – Давидыв тяжело поднялся на ноги.
– Ни в коем разе, – завел свою песню Зип, – мы же с Нат… Фролом старые друзья. Верно, друг мой?
Рука нажала на плечо, даже через душегрейку хрустнули косточки. Я нервно мотнула головой и растянула губы в притворной улыбке. К счастью, «старый друг» не знал нрава Дениса Давидыва: если тот решил провести плодотворно вечер, то без драки не заснет. Давидыв и правда уже встал в боевую стойку и притопывал одной ногой. Мы рванули одновременно: я в сугроб, Денис с бешеным ревом на моего «старого приятеля». Раздалось тихое оханье, заснеженная, я вскочила на ноги и влетела в таверну:
– Наших бьют!!!
Черные перевозчики буквально подскочили, на улицу их вымело в одну минуту. Так я и не узнала, успел ли бейджанец Зип исчезнуть до того, как вихрь из пьяных тел свернулся в орущий клубок. Жаль, но я так и не увидела его лица.
Синячок у Дениса вышел отменный, фиолетово-черный, охватывающий заплывший глаз. Вообще вся компашка перевозчиков после памятного вечера в таверне щеголяла ушибами да кровоподтеками. Признаться, даже я разбила нос, моментально опухший до размера доброй картофелины. Правда, ранение получила по собственной неосторожности, когда после драки поскользнулась на утоптанном снегу и плюхнулась лицом на притаившийся в сугробе камень. Хмурых, побитых мужиков даже стражи боялись останавливать, поэтому мы без приключений добрались до Торуси.
Я была уверена, что Зип следует за нами буквально по пятам. Просто ждет удобного момента, когда я уйду от перевозчиков. Интересно, на его месте я бы поступила так же? Несомненно! Прошлая любовная интрижка – не повод отказываться от сладкой мести.
Вдалеке забелели высокие стены города, до нас донесся звон колоколов Первостепенного храма. Позолоченные купола и кресты, облепленные стайками ворон, производили самое удручающее впечатление. Рядом с въездом в храм выстроились торговые палатки, сколоченные из потемневших досок. Глазея на товары, мы проехали под величественный церковный свод, лошади процокали по гранитным плитам, сани прокатились со скрежетом и застряли в самом центре, аккурат напротив мощей святого Потапа.