Ловец Душ
Шрифт:
– Пшел! Пшел! – кричал Митрофан, яростно стегая мерина длинным хлыстом.
Животина хрипела, пыталась тащить сани, но не могла сдвинуться с места.
– Чегт! Чегт! – визжал Дениска. – Так полозья все газвоготим! Остогожнее ты, каналья!
Потом Давидыв вспомнил, что находится в святом месте, лихо перекрестился, буркнул:
– Ты пгости меня, боженька, – и заорал по новой – Обожги тебя комаг, Митгованка! Звегюгу сейчас загонишь!
В конце концов, всеми замеченные мы въехали в город, образовав затор в версту, так что хвост желающих попасть в Торусь рассасывался до самой ночи.
Денис решил меня далеко не отпускать, деньги не доверять, а вести переговоры на постоялом дворе поручил Антохе. Меня это вполне
Мы продвигались по знакомым мрачным переулкам, кое-где чернел снег, истекающий грязными ручейками. Ветер бросал в лицо холодные пригоршни не то снежинок, не то капель.
Родной город моим приездом не впечатлился.
На встречу с новыми заказчиками Денис во что бы то ни стало решил прихватить меня, чем расстроил все мои злодейские планы. Я собиралась переждать в какой-нибудь тихой подворотне рядом с особняком Арсения, а ночью незаметно проникнуть к нему в спальню… и отомстить. Признаться, я с трудом представляла себе это самое «мстить». Мое воображение блокировалось ровно на том моменте, как я связываю Арсения диметриловой веревкой и с наслаждением разглядываю его конвульсии от перекрытой магии. Ну, может быть, еще представлялись пара ударов кулаком по откормленному лощеному лицу колдуна, но на этом мечты себя исчерпывали.
Кортеж последовал в сапожную мастерскую к некоему Леониду Мысивцеву, партнеру Романа Менщикова в Торуси. Этот милсдарь занимался сбытом дурман-травы через налаженную сеть из бездомных и попрошаек, а на досуге клепал отвратительную обувь и распространял ее через ту же сеть. Мы же с Денисом завернули к главной торусской площади, аккурат перед королевским дворцом. Я с тоской посмотрела на Королевский музей Изящных Искусств, с него-то и началось мое триумфальное падение в пропасть.
В таверну «Веселая вдова» люди набились как селедки в бочку. Принаряженные посетители шумели и веселились. Где-то в углу на сколоченной сцене выли две пышнотелые девицы, стараясь поразить публику фальшивым сопрано. Одуряюще пахло едой и чем-то сладко-земляничным. Есть захотелось с огромной силой, но пришлось глотать слюни, наблюдая за тем, как за соседним столом в глотках трех господ исчезает гороховый, сваренный на копченых ребрышках суп. Эти трое составляли странную группу: первый – косой (не хуже нашего Антохи), второй – с перебинтованной рукой, третий– с загипсованной ногой. Костыль последнего, приставленный к столу, закрыл собой весь проход. Мальчики-подавальщики в белых чистых фартуках неловко перепрыгивали его, стараясь при этом не расплескать на головы посетителей соусы от кушаний. Денис волновался и все время смотрел на карманные серебряные часы, заказчики опаздывали уже на полчаса.
– Фголка, – толкнул он меня под локоть, – поди, что ли, пива возьми?
Он положил на стол пару медяков. Я доковыляла до стойки, схватила тяжелую кружку с самым дешевым пивом, плеснув на относительно чистую рубаху пены, развернулась и остолбенела: за столом рядом с Денисом сидел Арсений с неизвестным мне парнем. Меня охватила паника, я всучила кружку мальчику-подавальщику и попыталась спрятаться за спинами бородатых купцов.
– Пацан, – икнул один, обдав меня облаком перегара, – ты какого лешего здесь толчешься? Отвали уже!
Меня буквально вытолкнули на середину зала. Я метнулась к выходу, позабыв про оставленную душегрейку, и тут же пересеклась взглядом с Арсением. Время замедлило ход. Колдун буквально переменился в лице, сначала он побледнел, потом заморгал, не веря собственным глазам. Молодой парень, сопровождавший его, тоже уставился на меня, словно увидел призрак. Впрочем, они и не подозревали, что я могу появиться в городе.
– Фгол! – взвыл Денис. Я колебалась, из таверны надо было убираться подобру-поздорову, а главное – скоренько и без особого шума. Арсений уже медленно поднимался из-за стола. В воздухе запахло горелым, причем в прямом смысле слова, из открытой двери кухни ворвался запах паленого мяса.
– Наташа? – Арсений произнес это тихо, кажется, просто шевельнул губами.
– Какая, к чегту, Наташа? – изумился рядом с ним Денис. – Это мой Фгол! – Он посмотрел на меня по-новому. – Так ты девица?!
Я рванула к двери, в спину мне летел крик Давидыва:
– Стоять, дуга!
А следом за ним чей-то щенячий визг:
– Держи ее!
Чья-то сильная рука схватила меня за шкирку, пуговицы на рубахе затрещали, разлетаясь в разные стороны. Я дернулась, попыталась вырваться. Народ зашумел с новой силой. Раздался возмущенный вопль:
– Ты, картавый, разлил мое вино!
С грохотом отодвигая стулья, люди поднимались из-за столов, торопясь разнести заведение на щепки. Драка началась сама собой, вокруг с визгом носились девицы, одна уже замахивалась кувшином. Я едва успела пригнуться, как он мелькнул над моей головой и, никого не задев, вылетел в окно. На пол посыпались осколки. Мальчик-подавальщик попытался быстрее убраться из пекла на тихую кухню, но поскользнулся на жирной луже из щей, махнул подносом по лицу пьяного купца. Тот охнул и осел на пол. Денис запрыгнул на стол с белой скатертью и, танцуя среди тарелок, наполненных едой, лихо отражал удары нападающих. Он хохотал как сумасшедший, глаза его горели бешеным огнем. Тут на сцену среди общего круговорота ударов и криков вышла компашка покалеченных. Хромой замахнулся костылем, заехав кому-то аккурат в район челюсти. Потом ударил Дениса под колени, Давидыв по-женски взвизгнул и упал спиной на тарелки. Косой стал стягивать его на пол, а однорукий при этом колотил по лицу здоровой пятерней. Меня охватило кольцо чьих-то рук, в это время снова просвистел стул. Из последних сил я вырвалась и упала на пол в мешанину из остатков еды и грязи, осыпавшейся с обуви. Обидчик, удерживающий меня, грохнулся рядом, побежденный деревянной ножкой стула, угодившей ему почти в глаз. Девица, бросающая мебель, дико захохотала и запустила в голову незадачливых драчунов, сцепившихся в непосредственной близости от нее, тяжелой медной пепельницей.
Я быстро забралась под стол, рваная рубаха открыла перебинтованные женские прелести. Там сидел старичок с тонким песне на носу, с маленькой кружечкой в одной руке и тарелочкой с одиноким грибком в другой.
– Вы за наших или за ихних? – полюбопытствовал он, впрочем, без особого энтузиазма. – Ваше здоровье! – он кивнул, не обращая внимания на царящий вокруг хаос, и отхлебнул пива.
Я обогнула старикашку и поползла в сторону стола, где оставила свою душегрейку. Удачно миновав десяток толкущихся ног и господина в некогда дорогом камзоле, свалившегося практически мне на голову, я добралась до своей одежки. Кто-то схватил меня за волосы.
– Ну что, попалась, Наталья? – ухмыльнулся Арсений, дернув так, что я вскрикнула. Тут схватка его ослабла, он рухнул, придавив меня своей стопудовой тяжестью. С трудом выбравшись, я хотела отблагодарить своего спасителя. Им оказался хромой, по-прежнему размахивающий костылем, как булавой. Стоило мне поднять голову, как в лоб впечаталась костяная ручка костыля. Я сдавленно ругнулась и упала на приходящего в себя Арсения. В этот момент раздались крики:
– Стража! Уходим! Стража!
Бой закончился полной победой стражьего предела.