Ловец сбежавших невест
Шрифт:
– Так-так-так, - проговорил Тристан, испепеляя подлую женщину горящим взглядом и отирая мокрый лоб.
– Кто это у нас тут обманывает девиц, обещая им златые горы?!
Я не слышала, как они с Генри проникли в лавку.
Особенно меня напугала мертвенная холодность, что исходила от Генри, что касалась моих чувств и вымораживала их. Неужто Генри, этот непостижимый древний Ловец, может подчинять себе черную пустоту, что открывается магам за вытянувшейся тенью на освещённой дорожке?! Неужто они с Тристаном прошли вслед за мной через черную магию?!
Тристан -
Не может быть… даже если он вампир - не может этого быть!
Девушка, поняв, что она в руках Ловцов, забилась и заплакала, а затем без сил просто уселась на пол, утирая нос кулаками с зажатыми в них золотыми фальшивками. Ее надежды на свободу рухнули, и она содрогалась от рыданий и ужаса, понимая, что ее вернут обратно, домой, к тирану-жениху.
Генри, добрейший и благороднейший из всех ныне живущих вампиров, вынырнул из тени стеллажей. Ему было невыразимо жаль девицу, к тому же он испытывал некое подобие раскаяния и стыда за методы лова, примененные к ней.
Генри присел рядом с девушкой, взял ее за руку. Его чуткие пальцы коснулись кандалов, и те лопнули со стеклянным звоном от его морозного прикосновения.
– Дорогая, не плачьте, - поспешил он утешить девицу.
– Мисс, ну, успокойтесь же! Ах, какая горькая судьба!.. Почему вы не обратились за помощью к Королю, зачем доверились мошенникам?! Король ваша защита от жестокого мира, а не прохвосты с фальшивками! Вернетесь домой… вот, держите, - он раздобыл в кармане книжицу в роскошном синем переплете с тиснением.
– Я вам выпишу справку… скажете, что ваша помолвка аннулирована королевскими службами. А вашему жениху смело заявите, что если он коснется вас хоть пальцем, за ним явлюсь я лично и выпью его досуха!
Девушка всхлипывала с облегчением и смеялась.
Мой мешок, туго набитый золотыми билетами, вскарабкался ей на колени и принялся лакомиться позолоченными картонками из ее карманов, и старуха, рассмотрев, что за существо ее напугало, вдруг расслабилась. Жуткий страх, что душил ее, теперь отступил, и она рассмеялась внезапно молодым голосом, подальше уходя от направленного на нее меча.
Тристан нахмурился.
– Грешный святоша, - меж тем произнесла старуха невероятно пленительным, нежнейшим голосом.
– Вот мы и встретились, не так ли? И не я за тобой бегаю, белоснежный ангел, а ты за мной!
Тристан с проклятьем в великолепном выпаде пронзил старухину грудь своим черным мечом, но она не умерла. Ее фальшивая личина, как сдувшийся рваный шар, сползла с нее, темной тряпочкой упала к ногам, а перед нами оказалась совсем другая женщина, сколь прекрасная, столь же и ужасная.
– Вот кто у нас спрятался за купленной фальшивой душой, - процедил Тристан сквозь зубы, отступая.
– Фальшивой, как вся ты, насквозь!
Его соперницей была молодая стройная женщина, одетая по-мужски - в высокие узкие сапоги для верховой езды, в бриджи, белую рубашку и черный кожаный корсет, порядком потертый и старый.
Она грубо расхохоталась, блестя зубами, откинув светловолосую голову. Белокурые пружинки круто навитых очаровательных кудряшек прыгали по ее плечам, по белым рукавам блузы. Ее глаза были изумительного голубого цвета, и я очень удивилась, подумав, зачем такой очаровательной девушке все это надо, и откуда в ее сердце столько злобы.
А потом она повернулась ко мне лицом…
– Святой горячий пар!
– проверещала я, леденея от ужаса.
Левая половина лица этой женщины была красивая и совершенна, а вот правая… жутчайшее алое месиво из старых грубых шрамов, отсутствие губ, оскаленные почерневшие, словно облизанные огнем зубы, лысый череп… и механическая рука.
Шестеренки ее вращались с еле слышным скрипом. Железные скелетированные пальцы с ненавистью сжимались и разжимались. Глаза, который старуха вечно жмурила, не было совсем. Девица эта выглядела так, словно ее окунули в адовое пламя правым боком, и оно опалило ее, прожгло не только тело, но и до души добралось, и коснулось ее своим смрадным жаром.
– Тристан, - протянула она нежно и яростно, перебирая своим железными пальцами, похожими на поршни в моторе, - как я скучала по тебе! А ты? Скучал ты?
– Офелия!
– с ненавистью выплюнул он.
– Только твой покалеченный, изуродованный разум мог выдумать такое! Как же я раньше не догадался...
Какое нежное имя - и какая страшная личина! Просто мороз по коже от такого сочетания!
– Верно, ты спрятался за стеной стыда и лжи. Ты думал, что твои подвиги никогда не всплывут, и навсегда окажутся безнаказанны, - притворно вздохнула она.
– Но за все надо платить, Тристан Пилигрим, - нежно произнесла жуткая девица, похохатывая, наслаждаясь замешательством Инквизитора.
– И за свои грехи - тоже.
– В твоих грехах, - отчетливо произнес Тристан, - и в своих бедах виновата лишь ты сама. Зло, что ты сотворила, лишь на твоей совести. И никакая боль не оправдает их. А твои желания, Офелия... никто не обязан давать тебе то, что тебе хочется, только потому, что ты этого желаешь.Смирись уже с тем, что кроме твоих желаний в этом мире существует еще и чужая воля. Я не пирожное с кремом, которе можно просто взять и сожрать!
– А вот это очень жаль, Тристан, - промурлыколо это чудовище, улыбаясь нежно уцелевшей половинкой губ.
– Очень жаль...
Единственный уцелевший глаз этой девицы был обращен к Тристану, и выражение его было полубезумно, одержимо. Такое, словно половину своей сгоревшей в пламени ада души она отдала Инквизитору, подарила, как драгоценную побрякушку на память. А вторую вручила демонам. И теперь они, разрывая, тянут ее в разные стороны, желая завладеть целым.
Нервы мои не выдержали, и я, выхватив револьвер, выстрелила в это скалящееся, веселящееся чудовище, но женщина эта провела рукой, и пуля моя провалилась в черное облако, которое было рассеяно в воздухе ее пальцами.