Ловец сбежавших невест
Шрифт:
Генри привел меня, как ни странно, не наверх, а в самый низ замка, в склеп, где стоял каменный саркофаг. Толком оглядеться я не успела: Генри плечом поддел крышку и буквально швырнул меня в каменный гроб, на выцветшие, осыпающиеся от старости голубые шелка. Не успела я и пискнуть, как он свалился рядом со мной, и с трудом вернул тяжелую каменную крышку на место.
Пламя налетело на саркофаг с гудением и воем, захлестнуло его своими голубыми лепестками, рекой огня омыло его, как волна омывает разбитый корабль. А мы с Генри в ужасе прижались друг к другу, глядя, как в щель между неплотно подогнанными камнями,
Вскоре все стихло.
Огонь, оббежав весь склеп, не смог нас найти, и ушел куда-то, пожирая все на своем пути. А мы с Генри, переведя дух и кое-как придя в себя, сообразили, что лежим в гробу в весьма развратной позе, словно любовники, совершенно голышом, прижатые тяжелой каменной крышкой, и одежды, чтобы прикрыть наш срам, нету! Ни клочка!
– О, – только и смогла сказать я. Генри, тяжело дыша после бега и проделанной работы с крышкой каменного саркофага, шумно сопел, подрагивая, прижимаясь ко мне, и что-то жесткое упиралось мне в область как раз между целомудренно сжатых ног.
– Прощу прощения, Энди, – вежливо произнес Генри, утыкаясь носом мне в шею. – Но иного способа избежать смерти не было. Вероятно, если б мы смогли бежать быстрее, то остались хотя бы в белье, но вышло так, как вышло.
Он неловко пошевелился, жесткий неудобный предмет снова настойчиво ткнулся мне меж ног.
– Генри, – несчастным, дрожащим голоском проблеяла я, погибая от стыда и желая только одного – умереть сию секунду. Тем более, что гроб уже есть. Самое подходящее место. – Уберите вашу трость, пожалуйста.
Генри завозился, больно толкаясь коленками, и мне пришлось чуточку разжать ноги. Сразу стало удобнее, Генри устроился как нельзя лучше, но вот этот предмет… он назойливо давил там, где и касаться не стоило бы!
– Генри…
– Прошу прощения, Энди, – пропыхтел Генри, краснея до корней волос, – но это не трость. Просто вы такая привлекательная юная леди, что я не мог не выразить свой восторг.
– Генри! Чем это таким вы в меня тычете?! – воскликнула я, подозревая неладное.
– Вам лучше не знать, Энди, – мучительно краснея и кусая губы, произнес смущенный Генри.
– О, – в полном замешательстве произнесла я.
– Энди, – произнес несчастным голосом Генри. – Вы же на службе у Короля. А служба подразумевает трудности и лишения, – он снова завозился, твердое и упругое снова ткнулось между моих ног, и я почувствовала, как волна непонятного восторга и тепла сжала мое тело, поднимаясь от живота вверх, в груди, выбивая напрочь дыхание и останавливая сердце. Да, да! Мне показалось, что сердце в моей груди замерло, когда Генри, устроившись с максимальным комфортом, вдруг положил мне на бедро теплую ладонь.
– Смелее обнимайте меня ногами, – хрипло пробормотал Генри, сопя, как паровоз, разводящий пары. – Мы никому не скажем об этой… м-м-м… пикантной ситуации. Ради Короля можно и потерпеть.
– Да, ради Короля, – повторила я как заклинание, зажмурившись и списывая все происходящее на долг. Я должна терпеть лишения и неудобства… тем более, что неудобства такие приятные…
Мы обняли друг друга, сплелись, как две лозы, растущие тесно-тесно, сразу отыскалось место для рук и ног, и стало совсем не тесно в гробу, предназначенном для одного… Так, стоп! Прочь, бессовестный и романтический момент – а он был более чем романтическим, потому что Генри сопел мне в шею и аккуратно приглаживал мои волосы, лезущие ему в лицо.
– Генри! – изумленно выдохнула я, осматривая наше каменное убежище, чтобы как-то отвлечься от стыдного момента, – но это же гроб, Генри! Как вы догадались, что он тут есть?! А вдруг бы тут кто-то был?!
– Никого бы тут не было, – ответил Генри. – Потому, что это мой… гхм…. гроб. Я тут спал.
Ну, с точки зрения комфорта, он неплохо тут был устроен! Когда-то… Мягкое шелковое ложе, подушка в тонких кружевах…
Меж тем Генри стал как-то особенно беспокоен. Он думал, я не замечаю, но его нервные, но очень осторожные телодвижения, осторожные поглаживания моих раскрытых бедер его бедрами было не заметить трудно. И этот жесткий предмет… гхм… конечно, я уже догадалась, что это такое, и обмирала от страха и смущения, он упирался мне прямо… гхм… в то место, где отчего-то ныло и пульсировало так, словно сердце решило перебраться жить в мои панталоны.
– Что такое, Генри? – спросила я. Вампир еще немного повозился, и я заметила, что его спина под моими ладонями дрожит мелкой дрожью.
– Ох, Энди, – потерянно и смущенно пробормотал Генри. – Поймите меня правильно… У меня с девушками очень, очень скромный опыт… да и не было давно…
– Но вам же триста лет, Генри! – изумилась я. – Вы вечно молоды и очень хороши собой! Как так вышло?! Вы могли бы выбрать любую девушку, укусить ее и сделать вечно юной, как и вы!
– Ну… – неопределенно протянул он, вкрадчиво обнимая меня за талию, прижимая к себе и осторожно поглаживая – вот же черт! – этим самым жестким предметом там, в ноющем и мокром горячем месте. – Я не очень этого хотел. Скажем так, я много времени провел взаперти, и у меня было… м-м-м… много работы. И хорошеньких девушек так близко я не видел уже… давненько, словом. А вы, Энди… я нахожу вас очень привлекательной.
– В каком смысле? – деловито осведомилась я. – Раз уж мы с вами стали… настолько близки и откровенны, я хотела бы спросить у вас напрямую: вы считаете меня привлекательной в гастрономическом плане?
– Что? – удивленно переспросил Генри. – В гастрономическом? О, нет, вовсе нет! Вы же видели, как я делаю инъекцию. Я безопасен. Я вовсе не хочу отведать вашей крови и могу держать себя в руках, даже… кусая вас.
Последние слова шелковой бабочкой сорвались с его юношески-ярких губ, он вдруг припал ими к моей шее, и я шумно ахнула, ощутив и поцелуй, и сладкий, томящий, нежный укус.
Его клыки чуть прижали сильно бьющуюся жилку на моей шее, с такой нежностью и страстью, что я задрожала вся, не в силах сдержать рвущийся из моей души стыдливый восторг. Наверное, от этого прикосновения не лопнул бы и мыльный пузырь, таким тонким и осторожным оно было. Сердце мое под ладонью вампира колотилось все сильнее, и он, пальцами ощутив мой жар, мое возбуждение, отстранился от моей шеи и в полутьме отыскал своими губами мои губы.
Не знаю, что он там говорил о небольшом опыте с девушками, но от его поцелуя у меня, кажется, кудри расплелись. Магия всемогущая, если б так умел целоваться сэр Перси, я б простила ему его нелепый вид и помчалась бы за него замуж, теряя свадебные туфли!