Ловец удовольствий и мастер оплошностей
Шрифт:
Есть мысли, от которых становишься себе неприятен. Или я просто завидовал? Пожалуй, да, немного завидовал. Каждый раз, когда я возвращался в Париж, меня преследовало что-то похожее на зависть. Кому только не удается жить здесь припеваючи. А вот меня от столицы мира чуть ли не воротит, иногда до такой степени, что я дожидался хорошей погоды, чтобы взять телефон и сделать простой деловой звонок.
Тото принес кофе прямо в кофейнике. Черный, крепкий - то что нужно. Он тоже хотел было посидеть с нами в кресле. Но Эстер глазами показала ему на дверь.
Кончики ее пальцев
– Ты совсем не изменился… Я и думать о тебе как-то перестала, ты уж прости ради бога, – ушла она от ответа. – А вот на днях о тебе вспоминали.
Она вопросительно смотрела мне в глаза. Я смотрел на нее.
– Есть предложение. Тут объявился один австралиец. Держит книжное дело в Буэнос-Айресе и в Лондоне. Могу пристроить твой роман. Тот, помнишь?
Я прекрасно понимал, что эта идея ей пришла в голову только что.
– Ведь он тебе не нравился, – сказал я.
– Австралиец?
– Роман.
– Неправда. Очень нравился. Просто тогда… А ты вспомни, как ты сам реагировал на всё… Если бы не Ванесса… Кстати, где она, что она? Не звонит больше. Что с ней?
Я вздохнул, развел руками. После возвращения из Москвы созвониться с Ванессой я не успел. Но мы уже давно теряли связь. Она жила другой жизнью, далекой от моих проблем. Да и вообще я старался больше не оставлять по углам своей жизни всю эту паутину. Прежние точки отсчета могли меня удержать от внутренних решений. От каких именно? Пока я и сам не знал как следует.
– Пристрой, конечно, эту книгу. Буду ужасно благодарен тебе, – сказал я. – Платить он собирается, или так?
– Аванс, думаю, можно получить. Небольшой.
– Жалко, что небольшой. Деньги нужны, хоть плачь, – пожаловался я.
– А когда они тебе не были нужны? – Эстер, улыбаясь, что-то опять во мне высматривала.
– А этот тип? – Я показал на дверь вслед исчезнувшему «Тото». – Новый сотрудник?
Он отмахнулась. Мол, не первый и не последний.
– Справляется?
– Не то что некоторые… Вот только бы спортом побольше занимался.
Мы посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись.
– Эстер а Эстер, позволь задать тебе странный вопрос. Только не смейся…
Она приподняла брови.
– Ты имеешь отношение… к каменщикам? Ко всему этому… – Я даже не знал, как сформулировать свой вопрос; братья-строители мне теперь мерещились на каждом углу.
– Я? Сегодня, сейчас?
– Ну да.
Она смотрела на меня с каким-то новым задором и недоумением.
– Что это тебя…
– Да нет, правда интересно. Вот смотрю на тебя и говорю себе: да ведь она же… Эстер, я уверен, что ты всё про это знаешь. Почему – не могу объяснить. Мне столько книг последнее время попадается. Иногда не знаешь, кому верить.
– Я конечно не должна этого говорить… – Она замялась.
Меня вдруг осенило. Я попал в точку.
– Правда, что ли?! Ты ходишь в эти… Не знаю, как это называется… Клубы? Девичники? Вы что, друг друга «сестричками» называете?
Взгляд Эстер стал мутноватым, потом снисходительным. Точно так же она только что смотрела на своего «Тото».
– Нет, это называется по-другому, – поправила она.
– Ну и как там?
– Да ничего.
Я всё же с трудом верил своим ушам. Вот что значит мир окружающий. Видя не видят, и слыша не слышат. Что странно, в конкретной жизненной ситуации пониманию, видению действительности что-то всегда препятствует, слишком всё это выглядит несерьезно.
– И это имеет отношение… к твоей работе? – Я обвел руками стены ее офиса.
– К моим сестрицким обязанностям? – поддела она. – Как тебе сказать… В принципе никакого.
– Поверить трудно.
– А ты не верь. – Эстер многозначительно вздохнула. – У тебя-то что нового? Сел писать, надеюсь? Или всё так…
– Всё так… Кстати, я решил последовать твоему примеру. Решил заняться издательской деятельностью.
– Ты?!
– А что? Не способен?
– Да ты по-моему на всё способен. Какой ты стал странный… – Эстер опять предпочитала расплывчатость. – Если ты не шутишь, то я… очень рада твоему решению. Что будешь издавать? Здесь? В России?
– Здесь. Кому я там нужен? А с каталогом поможешь ты мне. Первое время… я уверен.
– О! вот это уже разговор… Фикшен? Литература?
– Придется размениваться на фикшен, – ответил я.
– Деньги чьи?
– Пока это вопрос. Мои, приятеля.
– А говоришь, денег нет. Чудно, чудно.., – приговаривала Эстер, не сводя с меня оценивающего взгляда. – Конечно, я тебе помогу. Мы будем сплавлять тебе разные книжечки.
– Которые не очень попахивают деньгами?
– Ну, почему? Вот тут мы договоримся. Тематика-то какая?
– Русские книги. Русская классика. Как ты считаешь, спрос есть на классику?
– Кому нужна сегодня классика?
– Про русских каменщиков издам книгу. Про каменоломни всякие, – бахвалился я.
– О! вот это ближе к делу. – Эстер скептически закивала своим мраморным лицом. – Это то что нужно.
Я вдруг больше не понимал, шутит она или говорит серьезно. Впрочем, она слишком хорошо меня знала и не могла не задаваться тем же самым вопросом.
– Про борьбу евразийцев с атлантистами… Про Путина… Да сколько там всего накопилось! – продолжал я. – Он скоро который раз сядет в президентское кресло. А здесь всё еще не поняли, что происходит.
– Ты прав, никто ничего не понял.
– Ты будешь мне помогать? – вновь припер я ее к стене.
– Конечно буду.
– Чем?
– Да чем хочешь… Давай-ка мы с тобой пойдем поужинаем сначала, а потом…
На дне ее глаз промелькнула ирония. И я опять вдруг подумал про свой «гербарий».
– Потом я тебе еще кое-что расскажу, – добавила она, с издевательской настойчивостью сверля меня своими призрачными глазами и двусмысленно улыбаясь.
В тот же миг я вдруг почувствовал, что наши отношения никогда уже не будут прежними, что в них преодолена какая-то черта. Мы договорились созвониться в субботу, чтобы и в самом деле пойти вместе поужинать.