Ловец
Шрифт:
Только сейчас передо мной вырисовалась вся многоходовая комбинация. Золото доставили по-тихому. Уничтожили банду и часть ее главарей. «Приручили» Чжэн Ченгуна. Выявили предателя в своих рядах. А нас… нас использовали, как кукол-марионеток. То-то мне сразу не понравилась засылка в банду без определенного плана. Нас подставили, проверяя на вшивость.
– А как же «казачки»?
Буренко, откровенно потешаясь, смотрел на меня, как на дурачка.
– Не было никаких представителей Союза казаков. Эта версия придумана для хунхузов и вас. Ченгуну китайцы верили, и он нас не подвел – боялся, что мы его сыновей расстреляем.
– Кстати, Чжэн говорит по-русски очень хорошо, да и его обороты речи присущи скорее интеллигенту, чем пролетарию. Откуда дровишки? – спросил я.
Буренко усмехнулся:
– Все просто. Семья его из Харбина. Отец служил на железной дороге, а Чэнгун учился в русской школе. Очень толковый малый, сейчас бы работал в управлении железной дорогой, но посчитал, что скупать золото выгодней…
Станислав Николаевич замолк, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора. Вообще после сегодняшней операции в здании ОГПУ было людно. Как по мановению палочки сразу после сшибки в вестибюле здания стали появляться работники нашей конторы. Видимо, ночная работа была им не внове и к тому времени, когда мы засели в кабинете, к зданию уже свозили первых арестованных. Большинство из них сразу волокли в кабинеты следователей. Правильно! По своему опыту знаю, что экстренное «потрошение» клиентов всегда дает неплохой результат.
Буренко наполнил стаканы.
– Все, ребята, по последней. Завтра с утра много работы. Мы с Димой займемся Ма Хуном, а ты, Константин, сходишь по одному адресу. Есть тут один бывший подполковник царской армии. Сейчас трудится заведующим отделом этнографии Владивостокского музея. Вот с ним и познакомишься. Человек прожил на Дальнем Востоке более четверти века. Этнограф, топограф, воевал с хунхузами. К власти Советов вполне лоялен. Да, и самое главное, у него много осведомителей среди местных аборигенов.
– А как его зовут? – полюбопытствовал я.
– Владимир Семенович Аристов.
– Это не он ли написал «Гольда»?
– Да, ты прав, он еще и писатель. Но самое главное, по непроверенным данным, он еще до революции работал на контрразведку. По моим сведениям, он до сих пор поддерживает отношения со своей агентурной сетью. Следует с человеком поговорить по душам, войти в доверие. Возможно, он и пойдет на сотрудничество.
Легко сказать. «войти в доверие», но как это сделать наяву, я пока не представлял.
Буренко, проявив высшую степень доверия (или пьяного разгильдяйства), оставил нас ночевать в своем кабинете. Промучившись всю ночь на жестком полу, я уснул только под утро. Не прошло и пары часов, как в дверь постучали. Я, недовольный, с опухшей непроспавшейся рожей, пошел открывать.
– Вам кого? – спросил я, придерживая щеколду.
– Посыльный от товарища старшего оперуполномоченного, ваши вещи принесли, – проблеял голос за дверью.
Это дело! Теперь и привести себя в порядок можно, благо в кабинете имелся отдельный умывальник. По себе заметил – утреннее бритье снимает несильное похмелье, честное слово!
После легкого завтрака, состоявшего из остатков вчерашнего пиршества, я вышел на улицу, а Митька остался дожидаться хозяина кабинета. В городе было неспокойно. Я на это явление не обращал внимания, размышляя над поставленной задачей, пока очередной проходящий мимо патруль не озаботился наличием у меня документов. Показал им свое удостоверение и, дождавшись уважительного отдания чести, поинтересовался обстановкой в городе.
– Облавы в городе идут, – пояснил патрульный начальник. – Китайцы дальше своего квартала и не высовываются. Половина торговых мест на Семеновском базаре сегодня пустует…
– О, кстати о Семеновском базаре, – еще неясная мыслишка пробилась в мою натруженную алкоголем голову и, не слушая далее пояснений начальника патруля, я устремился к рынку. В книжной лавке толпились школьники, и мне пришлось дожидаться, пока Карл Густавович снабдит эту гомонящую толпу, приведенную симпатичной училкой, всеми необходимыми им канцелярскими аксессуарами. Вчера перед уходом Буренко выдал на оперативные нужды полсотни серебряных полтинников, так что у меня была надежда разговорить старика-немца, сделав солидную покупку. Кстати, и тема для разговора нашлась быстро. Пока детвора лезла к нему с медяками, я успел найти на полках томик «Фауста» и небольшую книгу Аристова.
– О, молодой человек интересуется произведениями немецких классиков! Весьма редкое явление в наше время. – Книжный торговец замшевой тряпочкой тщательно вытер запотевшие очки и пригляделся ко второй книге. – Да, выбор отличный! «Гольд» популярен в народе, да и автор… очень приличный человек. Знаете, я с ним не понаслышке знаком.
– Очень интересно! Я сам мечтал встретиться с ним. А тут случай. Знакомые из Ленинграда просили его навестить, а вот подарком в знак уважения я как-то не удосужился обзавестись в дороге. Простите, Карл…
– Карл Францевич, – расшаркался старик.
– Так вот, может быть, вы подскажете мне, что может заинтересовать Владимира Семеновича?
Старик задумчиво протер очки и, внезапно оживившись, проговорил:
– Идемте! – И как бы оправдывая свой совсем не коммерческий порыв, добавил, уже закрывая дверь на амбарный замок: – Сейчас все равно покупателей практически нет.
Через пять минут, оставив за собой базарную суету, мы очутились в загончике, где народу практически не было. Торговцы – народ привычный, но многие покупатели не сворачивали в этот рыночный тупик по причине густой вони, исходившей от свалки гнилья в овраге, соседствующей с этим местом. Но и здесь все же было не безлюдно. На прогнивших досках или прямо в пыли сидели люди, торговавшие всяким хламом. В основном это были пожилые китайцы и уроженцы Корейского полуострова. Вполне возможно, продаваемое барахло было лишь прикрытием для каких-то нелегальных сделок, потому что я видел расслабленных молодых людей, подходивших к продавцам и тотчас отваливающих от них без долгой торговли. Видимо, они заранее знали, что им нужно…
На старика-китайца я чуть не наступил – так он лихо замаскировался, сидя среди обломков какой-то хижины, к которой меня подвел немец.
Темно-серый донельзя заношенный халат старика сливался с гнилушками, так что немудрено было сразу не заметить торговца.
– Здравствуй, ходя [13] . Вот клиента к тебе привел. Покажи ему монеты. Ты уж его не обижай. – И, тут же повернувшись ко мне, добавил: – Вот мой хороший знакомец Ван Мин, по-русски он говорит плохо, зато торгуется здорово, глядите, чтобы не облапошил! – И, похлопав меня по плечу, Карл Францевич неторопливо побрел к своей лавчонке. Китаец, бесстрастно переждав монолог, жестом фокусника высыпал передо мной горсть зеленоватых кружков с квадратной дыркой посредине. Очевидно, это и были монеты. Я уставился на них, как баран на новые ворота.
13
Ходя – прозвище китайцев.