Ловец
Шрифт:
«А что тут говорить? Надо соглашаться», – подумал я, а вслух добавил:
– С радостью приму любое предложение. Служить трудовому народу – наша почетная обязанность.
Трилиссер ответил взглядом, в котором светилась легкая ирония, и, ничего не сказав, открыл папку, лежавшую под рукой, углубился в текст.
– Так, так, – повторил он. – Родился в 1902 году, в Никольске-Уссурийском. Мать – бестужевка, народный учитель. Отец – железнодорожный мастер, переведен в начале семнадцатого года начальником участка на Николаевскую железную дорогу. Родители умерли от тифа в девятнадцатом году. Вы получили неплохое образование, отличный стрелок, с детства увлекались охотой и восточными
– Мой наставник, кореец Мен Хо Чан, перебрался с нами с Дальнего Востока. В двадцатом погиб во время штурма Перекопа, – сдержанно ответил я.
– Ну что же, товарищ Рукавишников, вы нам подходите. Юзеф Анзельмович характеризует вас как опытного чекиста, преданного делу нашей партии. Теперь о деле. Сейчас на Дальнем Востоке сложилась крайне тяжелая обстановка. Гражданская война в Китае входит в свою кульминационную фазу. Армия Гоминьдана под руководством Чан Кайши из союзника превратилась во врага Советского государства. Только что потоплено в крови восстание красной гвардии в Шанхае. Наши военные советники вынуждены покинуть территорию Китая. Наша разведывательная сеть разрушена. Постоянные провокации на КВЖД и прорывы вооруженных бело-китайских и белогвардейских банд на нашу территорию стали обыденным явлением. Я уже не говорю о контрабанде… – Трилиссер на секунду замолчал, с тоской посмотрел на весеннее солнце, проглядывающее сквозь щель тяжелых оконных занавесей, и закончил сухим тоном: – Со всеми подробностями вас ознакомит товарищ Щеглов. Свяжитесь с ним через моего секретаря.
Щеглова я знал еще по совместной службе в разведке Первой конной. В девятнадцатом году, когда умерли родители, я остался практически без средств к существованию, все накопления отца обратились в прах после национализации коммерческих банков. Золотые безделушки и большая часть денег ушла на лечение так и не справившихся с болезнью родителей. Затем тиф добрался и до меня. Придя с кладбища, я почувствовал себя дурно. Голова закружилась. От внезапно нахлынувшей слабости в глазах потемнело, и в следующую секунду я почувствовал резкую боль в затылке. Последнее что явственно помню, это склонившееся надо мной встревоженно-сосредоточенное лицо моего наставника Мен Хо Чана…
Болел я долго и, кажется, именно во время болезни психика моя претерпела заметные только мне изменения. Метался в горячечном бреду и передо мной возникали образы совершенно незнакомых мне людей, зачастую одетых в довольно странные одежды. Особенно часто досаждал интеллигентного вида пропойца с волосами, убранными в хвост ровно, как у гоголевского дьячка. О чем я беседовал с моими «посетителями», не помню. Только вот с момента выздоровления на меня временами «накатывало», и я подобно троянскому Гелену [2] , иногда просто смотря на человека, мог видеть фрагменты его будущей жизни.
2
Гелен – троянский царевич, обладавший даром предвидения.
Первым, у кого я увидел смерть на челе, был мой наставник. Однажды, будучи еще очень слабым после болезни, я, принимая у него из рук чашку с водой, вдруг заметил, как пространство вокруг него как бы расплылось. Я увидел холодную осеннюю степь, раскисшую от дождей, конницу, несущуюся на закат багрового солнца, и внезапный огненный всплеск перед глазами…
На короткое время я даже потерял сознание, а когда зрение вновь сфокусировалось, то понял, что увидел смерть глазами своего учителя. Кстати, сегодня,
3
Сержанты ГБ.
После моего выздоровления встал вопрос: как нам случайно не умереть с голоду? Надежд никаких. Мы не белоручки, но работы как-то никто не предлагал. Заняться откровенным грабежом на большой дороге мой учитель посчитал недостойным занятием. Надеясь получить протекцию у приятеля моего отца, мы с Мен Хо Чаном приехали в Питер, но Еремея Спиридоновича уже прислонили к стенке как белого террориста. Поразмыслив на голодный желудок, мы записались добровольцами в Красную армию, и здесь наши пути разошлись.
Мен Хо Чан отправился с группой земляков на восточный фронт, а меня, как грамотного парня, приписали к штабу четвертой Петроградской кавалерийской дивизии. В штабе я и познакомился с лихим рыжеусым командиром эскадрона разведки, который и переманил меня к себе. Через полгода во время боев под Львовом он был ранен – наш разъезд нарвался на целый эскадрон польских улан. Рубка бы отчаянная! Сергея Щеглова вышиб из седла какой-то коротышка, ловко подсадив его на древнюю пику, и если бы не я, то быть ему затоптанным в этом скоротечном бою. Когда мы лихо удирали, я успел взвалить своего старшего товарища на бесхозную лошадку и так, держа ее за повод, вырвался из схватки…
Потом еще пару раз с ним встречались уже в Москве. Щеглов теперь тоже сотрудник ОГПУ, хотя я и не знал, что он курирует Дальневосточный отдел.
Встретились мы в тренировочном зале общества «Динамо», где наши оперативники отрабатывали боевые приемы.
– Не хочешь попробовать? – спросил Сергей вместо приветствия, будто мы и не расставались со вчерашнего дня.
– Нет, что-то не хочется, – отклонил я его предложение.
«Зачем мне это нужно? Интересных бойцов среди них нет. А в грузчики по переноске тяжестей я не нанимался. Я тренируюсь по своей системе, и нагрузки хватает, чтобы поддерживать форму».
– Вон, кстати, видишь того бугая, который работает в паре с китайцем? – спросил Сергей. – Он твой напарник. Отличный стрелок, кавалерист и рубака, каких мало.
Глядя на неуклюжие попытки будущего напарника заполучить своего соперника в объятия, я произнес:
– Да, лучше бы он против китайца с шашкой вышел.
– Тю, ты что, дурной?! Какой китаец на шашку голой пяткой прыгать будет? – От удивления Сергей заговорил с малоросским акцентом.
В этот момент китаец все же попал в захват здоровяка и через секунду замахал руками, требуя, чтобы его отпустили. Распаренный герой, тяжело дыша, подошел к нам. Представился:
– Дима Знахарев.
А через полчаса мы сидели в кабинете Щеглова, слушая его наставления.
– Дня через три сходите в распределитель. Отоваритесь пайками в дорогу. Если с оружием проблемы, подберете в арсеналке. Выезжаете через неделю, билеты вам забронированы, получите в кассе Ярославского вокзала. Форменную одежду в дорогу не одевайте. Нечего раньше времени светиться. Оденьтесь более нейтрально. Едете через КВЖД до Владивостока. Конкретные инструкции получите от старшего оперуполномоченного ОГПУ Буренко прямо на месте, в тамошнем управлении.