Loving Longest 2
Шрифт:
— Мне кажется, — сказал Саурон, — Гватрен рассказал тебе много лишнего.
— Он рассказывал лишь то, о чём мог рассказать без вреда для себя, — заметил Тургон, — об остальном я сам догадался. Например, Майрон, я прекрасно понимаю, почему ты так себя повёл. Ты ведь не заинтересован в полном уничтожении эльфийских королевств, так? Ведь ты прекрасно понимаешь, что если никого из нас не останется, то следующим шагом твоего господина должно быть нападение на Аман. И ты, повторяю, достаточно разумен, чтобы понимать — скорее всего, это конец для твоего хозяина и для тебя. Ты прекрасно понимаешь и другое: ничто не достаётся
— Ладно, я понял, — остановил его Майрон. — Хорошо, допустим, я согласен последовать твоему совету и подождать год. Но не больше. Но тебе-то разве не интересно, кто убил твоего деда, Турондо? Если это, конечно, не ты.
— Я тут много думал, Майрон. И о себе, и о своих родственниках, и о тебе. Убийство Финвэ — очень страшное и неприятное происшествие. Но оно в прошлом. Прежде всего сейчас надо думать о его последствиях. А тебе, Майрон, — сказал Тургон, — лучше всего подумать о двух вещах.
— Интересно, каких же?
— Во-первых, из чего сделаны Сильмариллы.
— Это не загадка для меня, — сказал Майрон. — Я знаю ответ на этот вопрос: они сотворены из стекла — как сказал один из нолдор, Феанор сотворил «тело, в котором мог бы обитать весь этот магический свет, из столь совершенного стекла, которое мог сделать один лишь Феанор, и даже Аулэ представить себе не мог»*.
— Майрон, а ты знаешь, что никто из нолдор не работает по стеклу лучше меня? — спросил Тургон.
— Нет, — Саурон слегка удивился. — Я слышал, что в твоих покоях в Гондолине в окна были вставлены какие-то необыкновенные стёкла и даже озаботился получить образцы; то, что до меня дошло, действительно невероятно, но я не знал, что их делал ты сам.
— Я имею дело со стеклом с пятнадцати лет, — сказал Тургон. — Я знаю о нём всё. То, из чего сделаны Сильмариллы — это не стекло. Может быть, в это верят младшие сыновья Феанора; может быть, это тебе сказали Артафиндэ или мой брат Финдекано. Но я, честно говоря, почти уверен, что двое старших, Нельо и Кано, знают правду, даже если утверждают обратное. Лично я не знаю, что это такое, но тебе бы следовало выяснить, что именно ты держишь в своей лаборатории и что именно Мелькор готов охранять любой ценой. И второе, Майрон. Я бы выяснил, почему Кирдан Корабел назвал «несчастным случаем» то, что несчастным случаем явно не являлось.
— Что он... что вы решили? — спросил Пенлод.
— Пока ничего, — ответил Тургон холодно. — Но по крайней мере он о чём-то задумался. В обществе
Комментарий к Глава 16. Вырваться из сети *История Средиземья, том I, «Книга утраченных сказаний»: «О приходе эльфов и создании Кора»
====== Глава 17. Стеклянные цветы ======
Так с нити порванной в волненьи иногда,
Средь месячных лучей, и нежны и огнисты,
В росистую траву катятся аметисты
И гибнут без следа.
Иннокентий Анненский
Уже совсем по-весеннему светило солнце; Маглор и его герольд Нариэндил раскрыли большие двери на летнюю веранду и вынесли туда Келегорма, уложив на лёгкую раскладную кровать; Маглор поверх одеяла укрыл его своим плащом. Он крепко обнял младшего, осторожно присев рядом с ним на шаткую кровать; Келегорм положил голову ему на грудь и заснул, слабый, как уставший ребёнок.
При ярком солнечном свете Майтимо стало страшно, когда он взглянул на Келегорма. Старший сын Феанора вспомнил то, что сказал Пенлод: прошло столько времени и Келегорм должен был уже пойти на поправку.
Маэдрос и Амрод стояли у крыльца и болтали; они первыми заметили, что во дворе появился гость. Это был эльф. Он был одет в длинную серую куртку, прочную, но старую и плохо залатанную; из-под неё торчала лиловая шёлковая туника, обшитая серебром, замызганная, с выдернутыми местами нитками. У него были длинные, очень густые тёмно-каштановые волосы, скреплённые на затылке ремешком в толстый хвост. На вид он показался Маэдросу совсем юным, но кто знает — может быть, детским был только наивный взгляд, а на самом деле ему могло быть и больше ста лет.
Гость осмотрел их всех почтительно, робко и удивлённо: так ребёнок смотрит в первый день школьных занятий на учителей. В одной руке он держал ручки небольшого сундука, в другой — два или три узла. Один узел, такой же лиловый, как его туника, упал; юноша рванулся за ним, выронил сундук и растянулся посреди двора на прозрачном льду, сев в лужу подтаявшей воды.
— Здравствуйте, — сказал он. Он встал, опираясь на сундук, снова подхватил его и подтащил свои вещи к крыльцу, посмотрел снизу вверх на Маэдроса и Амрода, потом огляделся и увидел Маглора и Келегорма; Келегорм проснулся. Из окна на втором этаже с любопытством выглянула Финдуилас.
— Ты кто? — Маэдрос нахмурился. — Что тебе нужно?
— Это вы же Нельяфинвэ? И Питьяфинвэ, — сказал юноша. — Сыновья Феанора.
Маэдрос взялся за рукоятку короткого меча у себя на поясе.
— Кто тебя прислал? Ты как нас нашёл?
— Я тут… по вашим следам… лошади… потом спросил… я, наверно, не вовремя… — Молодой эльф снова уронил сундук.
— И как же тебя зовут?
— К-к-клбрмбр…
— Что-что?
— Извините, — юноша бросил затравленный взгляд на Келегорма. — Я думал, вы умерли. Можно я пойду?
— Так как тебя зовут, можно по буквам? — строго спросил Маэдрос.
— Ке-ле-брим-бор, — выговорил юноша.
— Какое нелепое имя, — тихо фыркнул Амрод.
Маэдрос оглянулся на Келегорма и с недоумением увидел, что у того по щекам текут слёзы.
— Дорогой мой, — наконец, выговорил Келегорм, — подойди, я тебя обниму. Ну подойди же, пожалуйста, я не могу встать.
Юноша, наконец, бросил свои вещи, подошёл к кровати Келегорма, встал на колени, и как-то робко подлез ему под локоть.