Ловушка для Инквизитора
Шрифт:
– Оборотень!?
– вскричала Софи.
Густав побледнел.
– Ваша милость, - пролепетал он испуганно, - зачем же вы выдали меня?!
– Затем, мой юный кандидат в инквизиторы, - ответил Тристан, - что ты должен уметь использовать всю магию, отведенную тебе природой. Ну, давай, перекидывайся!
– А какой он оборотень?
– не вынесла Китти, отнимая ладони от ушей.
- Милый, маленький песик, - ответил Тристан.
– Чихуахуа. Модницы столицы любят таких. Наряжают в красивые наряды. Носят всюду с собой.
– Прижимают
– Папа, это же недопустимо! Это так низко! Ты невинного мальчика хочешь отправить в цепке лапы этой развратницы?! Она же затолкает его в свои… эти!
Густав вдруг расслабился, снова приосанился, глянул на разъяренную Китти свысока.
– Не переживай, котенок, - сказал он голосом прожжённого развратника.
– Я останусь тебе верен даже в этой ситуации.
– Верен!
– всплеснула Китти руками.
– Да ты уже изменяешь! Ты уже размечтался, как натрешь своим мелким собачьим задом ее сисяндры!
– Как выражаешься, юная леди!
Густав, не говоря больше ни слова, перекинулся в собачку, и Китти, крепко, по-отцовски, сжав губы, сердито топнула ногой. Тристан подхватил мелкого зверька в руки и поспешил за Жюли, и его дамы кинулись за ним вслед.
***
Чуть позже, когда Китти тайком наревелась и уснула в своей комнате, заперев покрепче дверь и подперев ее креслом, чтобы никто не смог проникнуть в ее убежище и утешить ее или наговорить много лишних слов, Софи поднялась наверх, к Тристану.
Она не была уверена, завтракал ли инквизитор, а время шло уже к обеду. Поэтому она осмелилась предложить ему холодной телятины и овощей.
«Он мой гость, - уговаривала себя Софи, осторожно стучась в дверь.
– И да, забота о нем - это моя обязанность, а не попытка повешаться ему на шею! С него достаточно на сегодня поклонниц… Бедная девочка, Китти, конечно, ревнует. Потеряла мать, а тут на ее место метит эта пустышка, эта расчетливая профурсетка. Конечно, Тристану нелегко вести расследование в таких условиях. Если б дочь не видела, он бы отправился с этой Жюли куда угодно, и выведал бы что угодно, но приходится считаться с чувствами дочери, которой, наверняка, страшно… Не объяснишь же ей, что он с Жюли встречается только по необходимости… Или нет? Жюли эффектная девушка, и как мужчину соблазнить, отлично знает. Так что расследование расследованием, а три года вдовства списывать со счетов не стоит. Ох, как это сложно!»
– Можно?
– робко произнесла она, входя в комнату.
– Заходите, - сквозь зубы процедил Тристан.
Он курил, кусая костяной мундштук трубки и перебирал струны гитары, прислушиваясь к тому, что они шепчут. Под потолком плавал сизый дым, напоминающий жуткий туман, из которого выходят неведомые враги; на столе стояла бутылка вина, но было видно, что отпил он совсем немного.
– Не хочу туманить разум, - пояснил он, заметив взгляд Софи на его почти полный бокал.
– Но как-то надо было снять… напряжение.
– Не хотите разум туманить, - ворчливо ответила Софи, поставив поднос на стол и решительно направившись к окну, - а надымили так, что глаза режет!
Она распахнула окно и глотнула свежего воздуха.
Тристан за ее спиной усмехнулся, и Софи не спешила оборачиваться, потому что знала - если она увидит его улыбку, полную дерзкого мальчишеского задора, обаятельные ямочки, играющие на его щеках, очередная волна влюбленности смоет все ее благие намерения. И она не удержится - коснется его плеча, проходя мимо. И влипнет снова, как муха в паутину, всего лишь легко задев ее крылышком.
«Не смотреть», - думала Софи, делая вид, что ждет, когда выветрится весь табачный дым. Однако воображение красочно, словно наяву, рисовало ей его белоснежные длинные пальцы, перебирающие темные струны, острый взгляд алых глаз из-под белых прядей, падающих на лоб.
– А вы, похоже, избегаете меня, - с усмешкой произнес Тристан, исполняя какой-то особо сложный пассаж.
От удивления Софи обернулась - и встретилась взглядом со смеющимися глазами Тристана… и увидела-таки его улыбку, такую обаятельную и влекущую, немного хищную и опасную, но ровно настолько, чтобы у нее потеплело в груди, и дрожь от предвкушения, сладостная, приятная, охватила все ее тело.
«О нет, - обреченно подумала Софи, отмечая каждую мелочь в Тристане, его подрагивающие ноздри, покрасневшие от вина губы, зрачки, то расширяющиеся, то сужающиеся в точку.
– Ну, я попала! Будет подманивать! И попробуй выкрутись… Зачем ему это?! Сердца у него нет! Дочь ревнует, а он спровадил одну и поглядывает на вторую!»
– Избега-а-аете, - подвел итог Тристан, по-своему расценив ее изумленное молчание. Он протянул руку, взял бокал, и Софи, как завороженная, проследила за тем, как его губы коснулись алой жидкости и стали такими же блестящими и сладкими, как вино.
Слишком влекущими.
Слишком желанными.
«О, небо святое!
– подумала Софи в панике, прижав руки к животу, в котором мягкими спазмами отзывалось просыпающееся желание.
– Он что, приколдовывает меня?! Вот же мерзавец! Но я ему не позволю…»
Тристан приподнял бровь.
– Приколдовываю? М-м-м… что за чушь, - произнес он, щуря глаза от вьющегося серой лентой дыма.
– Вы сами сюда пришли. По своей воле. Вас ко мне влечет. И я ничего не делаю для этого.
Софи вспыхнула от гнева.
– Я же просила!
– выкрикнула она.
– Не читать моих мыслей!!
– Вы думаете слишком громко, - ответил Тристан - вероятно, солгал, поленившись выдумать себе оправдание понадёжнее.
– Хорошо!
– яростно выдохнула Софи.
– Если я думаю громко - громко думаю, о, магия пресвятая, надо ж такое ляпнуть!
– я и скажу не менее громко: я считаю наши отношения, нашу случайную связь просто недопустимой! Особенно сейчас, после того, как рядом появилась Китти! Вы же видите - она ревнует! Она страдает! Она не хочет видеть с вами рядом женщину, случайную или постоянную! И поэтому нам нельзя…