Ловушка для Лиса
Шрифт:
Он увидел, как король с любопытством озирается по сторонам, явно восхищенный громадой оранжереи и обилием цветов, и взял себя в руки. Это просто наваждение, вот и все. Плата за долгие месяцы работы в полном одиночестве!
— Многие боятся выращивать орхидеи, и напрасно, — чуть охрипшим голосом начал Питер. — Это многолетнее растение, с точки зрения науки мало чем примечательное.
Он почувствовал, что Милеа подошла ближе и, подняв голову, смотрит прямо ему в лицо, но по-прежнему не осмеливался поглядеть на нее.
— Тем не менее орхидеи все же отличаются от прочих растений, потому-то они и привлекают
Каролина заметила, что представители журналов «Таймс» и «Нэшнл Джиогрэфик» строчат в блокнотах, дословно записывая речь Питера, и это не удивило ее. Он серьезный ученый, ботаник мирового класса, и эти люди пользуются возможностью услышать лекцию профессионала!
— Орхидеи имеют множество форм, но все они, по сути, сводятся к одному образцу. Взять хотя бы вот этот редкий цветок.
Милеа заметила, что Питер украдкой отступил от нее, и на губах принцессы дрогнула лукавая улыбка. Вслед за ирландцем девушка поспешила к выставочной платформе, на которой буйно розовели необыкновенно пышные цветы.
— Перед вами последний выведенный нами сорт. — Рокочущий ирландский акцент Питера смягчился, едва ботаник заговорил о цветах.
Как это мило, подумала Милеа. Она уже чуточку ревновала его к этим сказочным красавицам. Вот если бы к ней он обращался с такой нежностью в голосе…
— Мы получили эту орхидею в результате скрещивания двух широко распространенных видов. Форма ее близка к так называемому идеалу. Как видите, у этого цветка центральная часть окружена тремя лепестками: двумя боковыми — одинакового размера и третьим, называемым «губой» или лабеллумом. Обычно лабеллум орхидеи — самый приметный лепесток, и именно на нем прежде всего останавливается взгляд. Боковые лепестки могут резко отличаться от лабеллума по цвету и размеру.
Милеа почти ни слова не понимала из этой лекции. Питер говорил, на ее взгляд, чересчур сухо и академично. Но, несмотря на это, она могла бы слушать его весь день. У него был такой необыкновенный голос — низкий, гортанный, почти что грубый, непохожий на все голоса, которые девушка слышала до сих пор. Он говорил об орхидеях с неподдельной любовью, и она чувствовала за его словами знания профессионала. Питер О’Рили не напоминал никого из знакомых студентов и соучеников принцессы. Он был какой-то особенный.
Девушка тяжело дышала, опьяненная влажным жаром оранжереи и близостью Питера. Она подошла к нему вплотную и коснулась его бедра своим.
Дрожь пробежала по его телу, и когда Милеа ощутила это, у нее пресеклось дыхание. Что-то темное, первобытное всколыхнулось в ее крови, и она тотчас поняла, что это такое. Желание, жаркое и непроглядное, как тропическая ночь…
Король Боалу, задумчиво глядя на цветок, о котором рассказывал ботаник, тоже сознавал, что слышит речь человека, досконально разбирающегося в предмете. Как прекрасна эта орхидея, как изящна, сложна и в то же время проста. Он обернулся, чтобы задать вопрос доктору, и вдруг увидел, как близко стоит к этому человеку его внучка.
Раздраженно отвернувшись, Боалу заметил в нескольких шагах от себя цветок необычной формы.
— Доктор О’Рили, не могли бы вы рассказать, что это за цветок?
С этими словами король пошел дальше, за ним двинулись журналисты, и принцесса тоже волей-неволей вынуждена была отойти от ботаника.
Увидев, куда направляется Боалу, Каролина внутренне напряглась. Все шло хорошо до этой минуты. Черт, и почему король из всех цветов оранжереи безошибочно выбрал именно этот?
Гилберт, шедший следом за ней, тотчас заметил, как напряглась спина девушки, и торопливо отступил в сторону, пытаясь разглядеть, что же так взволновало ее. Случайно оглянувшись через плечо, Каролина заметила и распознала этот острый испытующий взгляд, словно у охотника, который идет по следу.
Девушка прерывисто вздохнула. Может быть, какие-то неточности в документах вызвали у инспектора подозрения? Надо будет самой просмотреть все бумаги. Впрочем, она была уверена, что главный бухгалтер фирмы не мог ничего упустить.
Питер тоже увидел, куда направляется король, но, в отличие от своего шефа, не стал тревожиться понапрасну. В конце концов, эта орхидея имела особое значение только для Каролины и для него самого.
Боалу остановился перед платформой, где среди хитросплетения ветвей нежилась орхидея с лепестками лимонного, белого и коричневого оттенков. Это была распространенная расцветка, но не она делала эту орхидею необычной, а очень длинные, причудливо изогнутые боковые лепестки.
— Вы очень наблюдательны, Ваше величество, — заметил Питер. — Эта орхидея родом с Филиппин. Ее боковые лепестки и впрямь весьма примечательны.
Милеа широко раскрыла глаза, в душе соглашаясь с Питером. Необычайно длинные лепестки изгибались почти перпендикулярно к самому цветку и походили на застывшие в воздухе рождественские ленточки, что придавало орхидее забавный, слегка растрепанный вид.
Питер, несмотря на внешнее спокойствие, поторопился увести экскурсантов дальше, и Каролина позволила себе незаметно вздохнуть с облегчением.
Гилберт, зорко следивший за ней, почуял, что ее напряжение спало, и задержался, внимательно разглядывая причудливую орхидею. Затем едва приметно кивнул, словно получив ответ на свой вопрос.
Интересно, сколько здесь еще орхидей, которые Каролина предпочла бы не показывать королю? Гилберт мысленно взял на заметку филиппинскую красавицу. Кажется, она была выведена в середине прошлого века. Отец при виде этого цветка разразился бы восторженной речью.
Он круто развернулся и зашагал следом за остальными. Влажная жара становилась все сильнее, между лопаток непрерывным ручейком текла струйка пота, но эти ощущения были даже приятны, потому что напоминали Гилберту детство, когда отец терпеливо учил его всему, что сам знал об орхидеях — единственной и самой сильной своей страсти.