Ловушка для Лиса
Шрифт:
— Понимаю, — кивнула Милеа.
На самом деле она ничего не понимала. Совсем ничего. В конце концов, работа Питера в том и состоит, чтобы выращивать орхидеи. К чему такие тайны?
Словно прочтя ее мысли, он заулыбался.
— Поди-ка сюда, голубка. Я тебе кое-что расскажу.
Милеа подошла к возлюбленному, и он увлек ее за собой в дальний угол оранжереи.
— Давным-давно, много веков назад европейцы начали открывать новые континенты, а с ними и незнакомые растения. Удивительные, странные, прекрасные цветы. — Низкий рокочущий голос Питера звучал почти мечтательно.
— Орхидеи! — догадалась Милеа, нежно
— Да, — кивнул он. — И сразу оказалось, что все от них без ума. Вначале их назвали «воздушными растениями», потому что большинство орхидей не растет на земле. И если в семнадцатом веке люди увлекались тюльпанами, то в викторианскую эпоху стали популярны орхидеи. Всякий мечтал иметь в своем саду хотя бы один такой цветок. Вначале выращивать их было невероятно трудно, ведь орхидеям, чтобы размножаться, нужен особый грибок. Однако в двадцатых годах нашего века один умный парень обнаружил, что семена орхидей можно прорастить в колбе с питательной средой. Но у него всякий раз получались новые гибриды, и ни один не был похож на предыдущий. Другими словами, садоводы не могли заранее предугадать, что вырастет из очередного сеянца.
— Как в лотерее, — серьезно заметила Милеа.
— Совершенно верно, голубка. Это было что-то вроде лотереи. Но вскоре было сделано еще одно важное открытие — массовое размножение растений, как две капли воды похожих на оригинал. Этот способ быстро привился в среде любителей орхидей. Они брали, например, красивую желтую, скрещивали ее с не менее красивой красной и получали дивный красно-желтый цветок, именно такой, какой хотели.
— Ура! — воскликнула, дурачась, Милеа.
— Вот именно, — лукаво подтвердил Питер. — Представляешь, что после этого началось? Правильно, настоящий бум. Всякий, кому не лень, мог экспериментировать с орхидеями в свое удовольствие. Это были и крупные производители, владевшие обширными плантациями, и выдающиеся ученые с дорогим первоклассным оборудованием, и даже простые банковские клерки, которые любят возиться с цветами в своем садике на заднем дворе. Все эти опыты произвели на свет немало необычных гибридов. Кое-кто пытался даже скрещивать цветы из разных семейств, и многим эти опыты принесли целое состояние. Красивый, стойкий, долго не вянущий цветок может сделать своего создателя богачом.
— Как Каролину, например?
— Как всякого, кто сумеет представить на рынок гибрид мирового класса. А сейчас, внимание, мы подходим к последним результатам моей работы.
— Наконец-то!
— Как ты думаешь, какой цветок захочется иметь всякому?
Милеа склонила голову набок, разом посерьезнев. Она почувствовала, что ответ на этот вопрос очень важен для Питера, а стало быть, и для нее тоже. Девушка взглянула на возлюбленного, пытаясь отыскать в его хмуром и бесконечно милом лице намек на разгадку. Ей совсем не хотелось огорчить Питера.
— Синюю розу? — наконец рискнула предположить она.
— Верно, синюю розу. Или голубой мак. Но что общего у всех этих необыкновенных растений?
Милеа озадаченно моргнула.
— Наверное, цвет. Ведь в природе просто не существует по-настоящему синих роз.
— Точно! Стало быть, если кому-то удастся вывести орхидею невиданного прежде цвета…
— Ох! — выдохнула девушка.
— И какие же орхидеи были бы, по-твоему, самыми необычными?
Милеа вспомнила о недавней экскурсии. Она видела там
— Не знаю…
— Вспомни о том, что случилось несколько лет назад, когда вырастили тюльпан, совершенно не похожий на другие…
— Ты имеешь в виду черный тюльпан?.. Черный! — взвизгнула Милеа, с сияющим видом обернувшись к Питеру. — Боже мой, Питер! Черная орхидея!
— Да, голубка, такова была наша мечта. Моя и Каролины. А началось все тогда, когда ее отец, Освальд Хейден, вывел новый гибрид. Вот этот.
Он подвел девушку к помосту в самом конце оранжереи, где на полусгнившем бревне росла довольно непримечательная орхидея с мелкими бурыми цветками в желтых пятнышках. Правда, запах у нее был весьма примечательный. Даже издалека Милеа ощутила сильный, пряный, густой аромат.
— Вид у нее невзрачный, — с сомнением проговорила она.
— Верно, но приглядись к ней поближе. Особенно к лабеллуму.
Милеа склонилась над цветком.
— Темно-коричневый? — неуверенно предположила она.
Питер кивнул.
— Не будь здесь электрического освещения, ты увидела бы, что на нем есть пятнышки безупречно черного цвета. Знаешь ли ты, как трудно получить цветок чистой черной окраски?
— Нет, — созналась Милеа. — Ох, Питер, неужели ты и вправду думаешь, что сумеешь вывести из этого цветка черную орхидею?
— Не совсем из этого, голубка. Есть и другие. Вначале я попробовал скрестить ее с орхидеей темно-красного цвета. Второе поколение выглядело вот так.
Он подвел девушку к другому цветку, куда крупнее первого, и Милеа залюбовалась сочетанием темно-красного, бурого и желтого тонов.
— Какая красавица! Почему же «Мир орхидей» не выращивает ее для продажи?
— Потому что тогда другие цветоводы получили бы от него потомство и поняли то, что давно уже стало ясно нам: орхидея, выведенная Освальдом Хейденом, способна произвести на свет и более темные гибриды.
— А ты хотел быть первым? — прошептала Милеа. Что за глупый вопрос! Она и сама захотела бы того же, да и всякий, кто оказался бы на месте Питера. Какая дерзкая идея! — А каким был третий гибрид? — спросила она, озираясь уже с неподдельным любопытством.
— Этот, — показал Питер. — Понимаешь, на каждый из них ушло около года работы — исследований, опытов, испытаний. Нужно было закалить новые растения, сделать их стойкими и долго не вянущими. А еще — что важнее и труднее всего — добиться, чтобы они легко размножались. Вот что у меня получилось, гляди.
Милеа послушно взглянула на цветок, и у нее захватило дух. Темно-красный цвет предыдущего поколения сменился глубоким, темным красновато-бурым оттенком, а у растения появились длинные изогнутые лепестки — совсем как те, что привлекли на экскурсии внимание дедушки. От этой орхидеи нельзя было оторвать глаз. Она была поразительно красива.
Питер подвел девушку к следующему гибриду. Здесь красный оттенок уже полностью исчез, а бурый стал гораздо темнее, и черных пятен на нем прибавилось, но все же весь лабеллум еще не был черным. Зато неожиданно возник ярко-желтый цвет, напоминавший о прародительнице всех гибридов. Желтые пятнышки резко выделялись на буром фоне. Боковые лепестки, росшие почти горизонтально, стали еще длиннее и изгибались куда причудливей.