Ловушка для Лиса
Шрифт:
— Каролина! — простонал Гилберт.
Эта женщина сводила его с ума. Она погубила его отца и скрылась с добычей. Она лгала, изворачивалась, притворялась и вот наконец заманила его в западню, опутав своими медовыми волосами. Она несла ему гибель, и Гилберт знал это, но остановиться не мог.
Пальцы его запутались в шелковистой прохладной паутине ее волос. Губы Каролины стали податливы и мягки под его ненасытными поцелуями, и она отвечала на них все неистовей. Боже, как он хотел эту женщину! Жар, терзавший его чресла, становился все
Нет!
Тяжело дыша, Гилберт отстранился, силой вынудив себя оторваться от Каролины. Ни за что! Будь она проклята! Ей не победить…
Освобожденная от его жаркой тяжести, Каролина словно погрузилась с головой в ледяную воду. Ошеломленная случившимся, она прерывисто дышала, запрокинув голову. Ее золотисто-медовые волосы разметались по гладкому столу.
Гилберт видел, как натянули тонкую ткань блузки ее отвердевшие тугие соски. Всего один шаг — и он коснется их губами, прильнет к упругой, такой манящей груди…
Как легко было бы сейчас овладеть ею и утолить нестерпимый жар плоти! Но тогда он целиком окажется во власти этой женщины. И подумать только, что он сам едва не помог ее хитроумному замыслу!
— Будь ты проклята! — прорычал он и выбежал из кабинета, хлопнув дверью так, что зазвенели стекла.
Каролина еще долго лежала неподвижно, чувствуя, как леденящий холод расползается по всему ее телу.
Она ничего не могла понять. Если этот мужчина так хотел ее, так сгорал от желания, то отчего же он остановился на полпути? Девушка застонала, потрясенная собственным поведением, и медленно, с усилием села, а затем соскользнула на пол.
Шатаясь, словно марионетка, у которой обрезали все ниточки, Каролина без сил рухнула в кресло. На его спинке все еще висел пиджак Берта, источая мужской, до боли знакомый, прохладный аромат хвои.
— Берт, Берт, что же ты с нами делаешь? — жалобно прошептала Каролина и, испугавшись собственного отчаяния, торопливо прикусила губу.
Однако правды не скроешь. Если этот человек захочет, она будет принадлежать ему. Она любит его, но по-прежнему совершенно не понимает.
А между тем древнее, как мир, женское чутье твердило Каролине, что лучше бы понять, иначе…
Иначе ей несдобровать.
Глава 13
Когда шофер затормозил перед внушительным портиком королевского дворца, Боалу устало поднял голову и, выбравшись с заднего сиденья машины, медленно побрел к дверям.
Он все никак не мог избавиться от ощущения какой-то непонятной вины. Словно он и вправду что-то сделал не так. Эта мысль, да еще тяжесть потери в один миг состарили короля на добрый десяток лет.
Не успел он подняться и до середины расходившихся веером ступеней, как Нулоки уже распахнул дверь.
Боалу задумчиво глянул на старинного друга. Что там сказала Милеа всего лишь несколько часов назад? Что Нулоки знает ее лучше, чем
Неужели это правда?
Король с горечью вынужден был признать, что так оно и есть.
— Не желаете ли отобедать, Ваше величест… — Нулоки осекся, разглядев лицо короля. — Что случилось? — спросил он тихо.
Когда-то Нулоки был одного роста с Боалу, но годы согнули его некогда прямую спину. Зато в старческих глазах все так же горел острый и ясный огонек. Когда тем, кого любил Нулоки, грозила опасность, немощный старец превращался в свирепого льва.
— Принцессы Милеа больше нет, — устало сказал Боалу, но, увидев, как исказилось горем морщинистое лицо старого друга, поспешно сжал плечо Нулоки. — Нет, друг мой, нет, она жива, — хрипло проговорил он, — хотя для нас все равно что мертва. Я лишил ее наследства.
С этими словами король перешагнул порог, а Нулоки, потрясенный, как никогда в жизни, все же сохранил присутствие духа и привычно захлопнул за ним дверь. Вслед за королем он прошел длинными коридорами и бесконечными залами. Войдя в свой кабинет, Боалу тяжело опустился в любимое кресло. Он побледнел, осунулся, и его царственное лицо было искажено отчаянием.
— Ты был на Аоху? — осторожно спросил Нулоки, решив узнать все подробности.
Не спрашивая дозволения, он налил королю и себе две порции крепкого травяного ликера и поставил стакан перед другом, а потом сам, отхлебнув глоток, сел напротив на диван.
Боалу кивнул.
— Она была там с этим проклятым ботаником, — сказал он.
Нулоки вопросительно вскинул седые брови, и король вкратце рассказал ему о визите в «Мир орхидей» и о том, как Милеа с первого взгляда влюбилась в главного ботаника этой фирмы. Дворецкого этот рассказ не застал врасплох — он и сам уже заметил, что в последние дни девушка не ходила, а летала, сияя от счастья. Что же еще могло быть этому причиной, если не любовь?
— Затем кто-то сфотографировал их вместе на Аоху, — устало продолжал король. Исповедоваться дворецкому было для него так же естественно, как дышать.
— И ты отправился туда, чтобы вернуть ее?
— Да.
— А она не захотела?
— Не захотела. И я сказал, что она потеряет все, если не вернется со мной, что я лишу ее наследства и титула.
Нулоки лишь вздохнул.
— И тогда Милеа выбрала этого человека, О’Рили? — Это был не столько вопрос, сколько утверждение.
— Да.
Старый слуга медленно покачал головой.
— И тебя это удивляет? — грубовато осведомился он, но в голосе его прозвучал мягкий укор, какой могут позволить себе только очень близкие и давние друзья.
— Разумеется удивляет! — отрезал Боалу. — Милеа рождена была, чтобы стать королевой. Тебе это хорошо известно, и ей тоже. Всю свою жизнь она готовилась к тому, чтобы исполнить этот долг. Всю свою жизнь, Нулоки! Как могла она так быстро измениться! Они и знакомы всего-то три дня!
Нулоки сурово насупил брови.