Ловушка для птички
Шрифт:
Так и есть. Мы оба всё еще на сыром песке. Чувствую, как ноги стынут и немеют. Неприятно почти до боли, но её слова больней. Они реально ранят, тупо режут без ножа, потому что в них есть правда.
Поднимаюсь сам и помогаю ей. Руки прохладные в своих держу, в глаза смотрю и снова опускаюсь. Намерено становлюсь перед ней на колени. Ни разу в жизни этого не делал и даже не предполагал, что способен на такой жест. Поймёт ли, что я чувствую сейчас?
— Давай забудем эти три дня и начнём заново, — прошу и слегка сжимаю ее пальцы.
— А три
Я не знаю, что ответить. Сажусь на песок, обхватываю голову руками. В горле оседает глухой болезненный стон. Взвыть хочется от этой безнадёги!
Она присаживается рядом.
— …Что с тобой происходит, Ники?
— Ничего особенного. Просто жизнь — дерьмо.
— Ну это-то общеизвестный факт. Что не так с твоей, что ты так изменился?
В двух словах не объяснить, но сам того не ожидая я решаю попробовать. Набираю полные легкие воздуха, поворачиваюсь к ней и выпаливаю:
— Три года назад я расстался с любимой девушкой, и моя жизнь пошла наперекосяк. Я хожу на ненавистную работу и сплю с женщиной, которая мне противна. Мой сын страдает аутизмом, а отец доживает последние дни в состоянии овоща…
У Птички заметно расширяются глаза. Она ошарашена, и пора бы мне заткнуться, но я отвожу взгляд к морю и продолжаю:
— …Я не могу всё это бросить, но и жить так дальше нет сил. Достало!..
Ребром ладони резко мажу себя по шее. Пауза. Вдох-выдох, затяжной вдох:
— …И тут появляется та девушка из прошлого. И шальная мысль: а что если дело в ней? Верну ее — и всё наладится. Дом в ее городке уже построен, осталось только разбить вокруг него сад, о котором она когда-то мечтала. Мы обязательно будем с ней счастливы в этом доме. Иначе и быть не может! У нас ведь такие чувства были — острые и настоящие. Такие не проходят бесследно, не забываются. Мне так казалось…
Кошусь на Птичку. Она смотрит в одну точку перед собой.
— …Знаешь, жить в иллюзии приятно, но опасно. Можно заиграться и поверить в невозможное. Но гребаная реальность обязательно вернётся и даст тебе под дых. И я сейчас не про жену и ребёнка, не о семейном долге. Всё решаемо, когда есть ради кого и ради чего. Но когда ничего не осталось…
Ослепляющий свет фонарика и строгая речь на непонятном мне языке заставляют замолчать и обернуться.
Соня вскакивает, что-то быстро и сбивчиво тараторит в ответ. Свет фонарика нехило так слепит. Не сразу, но догоняю, что разговаривает с полицейским.
— Надо уходить, Ники. Ночью этот пляж закрыт для посещений, там есть табличка на входе.
Встаю и подставляю локоть. Она опирается, и мы поднимаемся обратно на набережную. Со стражами порядка лучше не спорить.
— Что ты им сказала? — спрашиваю, когда полицейская машина отъезжает.
Они разговаривали на каталонском языке, и я ничего не понял. Странно, но они не спросили у нас документы.
— Что ты делал мне предложение, — отвечает, помедлив несколько секунд.
— И как? Ты согласилась?
— Да.
— Пригласим, — усмехаюсь и беру ее за руку. — Идём, провожу тебя.
Настроение стремительно улучшается, на душе становится легко. Спонтанно открылся ей — и словно груз с плеч упал. Выговорился.
Глава 19
Наши отношения все больше запутываются
Идти с ним за руку приятно и странно. Так ходят официальные пары, а мы друг другу никто и вряд ли это изменится. На роль любовницы я не соглашусь, а место жены занято.
Никак не идут из головы его слова о сыне. Я знаю, что такое аутизм. Жаль мальчика, но ещё больше я сочувствую его родителям.
Моя Николь абсолютно здоровый ребёнок. Она открытая и эмоциональная, временами даже слишком, и это так круто! Общение с ней согревает и заряжает, дарит бесконечную радость. Наши объятия, щекотания, совместные игры, споры и даже маленькие ссоры — всё это наполняет мою жизнь истинным смыслом. Родители особенных детей лишены этого смысла, и мне искренне их жаль.
— Далеко твой дом? — вопрос Никиты прерывает невеселые мысли.
— Сразу за поворотом, — киваю вперед.
— Ты планировала идти одна через всю набережную? — качает головой. — Нельзя быть такой беспечной, София!
— Чтобы ты знал, я могу за себя постоять! В университете проходила курс женской самообороны и парочку приёмчиков помню. На твоё демонстрационное нападение не среагировала только потому, что мы знакомы. Скажи спасибо, что не отбила тебе яйца!
— Спасибо! — он звучно смеется. — Значит, ты у нас Сонька-каратистка! Помню-помню, как ты лупила воришку в Барселоне. — Смущенно улыбаюсь, а он шагает вперед и разворачивается лицом ко мне. — А помнишь, как мы целовались на той площади? Помнишь?
Спешно опускаю глаза. Я помню каждый наш поцелуй, начиная с первого у ворот дома его отца и заканчивая сегодняшним в туалете ресторана. И каждый из них мой любимый, но тот — самый-самый.
Мы шли к отелю и разговаривали. Немного поспорили. Я задумалась о том, что у нас с ним нет ничего общего и зря мы пробуем начать отношения. Поникла, а он заметил и поспешил всё исправить. Так неожиданно подхватил меня и так уверенно закружил, что я не смогла сдержать восторга. Запрокинула голову, раскинула руки в стороны и отдалась беспечному чувству свободы. А потом мы долго и красиво целовались.
— Повторим? — он наклоняет голову, стараясь заглянуть в глаза.
— Под ноги смотри! — шутливо толкаю его вперед.
— Повторим!
Не успеваю осознать, что это больше не вопрос. Мое тело мягко отрывается от земли, и пространство начинает вращаться.
Море, улица, пальмы, дома. Море, улица, пальмы, небо. Небо, небо, небо. Бесконечное, тёмное, звёздное… Я запрокинула голову.
— Лети, Птичка! — выкрикивает Никита.
Отрываю руки от его плеч и лечу.
Небо-звёзды, небо-звёзды, звёзды-глаза, его губы…