Ловушка под омелой
Шрифт:
— Справедливо, — согласился капитан, а потом вслед за мной начал натягивать на сапоги снегоступы. — Что ты хотела бы знать?
— Откуда ты родом? — воспользовавшись его благодушием, спросила я и отправилась в обходной путь вокруг Острэма.
Андреас отвечать не спешил, и я обернулась, чтобы понаблюдать, как капитан пытается приноровиться к новым приспособлениям для передвижения по глубокому снегу. Освоился капитан довольно быстро, поэтому дальше мы пошли неторопливо, но уверенно.
— Я из Глоура, — наконец, сказал Дрей.
— Это тот, что на берегу Бирюзового моря? — воскликнула я. — Говорят,
— То, что город самый красивый не только на побережье, но и во всём мире — это так, а про закаты ничего не скажу, — усмехнулся капитан, — я не романтик.
— Это заметно, — буркнула я себе под нос. — Кто твои родители? Есть у тебя братья или сёстры?
Этот вопрос был самым сложны для меня. Внутри всё затрепетало от желания услышать, в какой семье жил Андреас. Не знаю, что такого увидел капитан на моём лице, но дальше он заговорил ещё мягче:
— Мои родители… — тут он почему-то замялся, — мои родители маги…
— То есть как? — я застыла на месте от неожиданности. — Но разве так бывает? Никогда не слышала, чтобы у волшебников родился ребёнок, не обладающий магией!
— Бывает, — сказал Дрей, отворачиваясь от меня, — как видишь.
Вот уж удивительное дело! В голове вдруг пронеслась мысль о том, что мы оба, в какой-то степени, необычные люди. Какое-то нереальное совпадение.
— Хлоя, — прервал мои размышления Аведа, — я был бы благодарен, если бы никто больше об этом не узнал.
Я повернулась к капитану и встретилась с его открытым взглядом. Я осознавала, насколько важно для него то, чем он поделился со мной. Вероятно, нелегко расти в семье магов и наблюдать за волшебством, не имея возможности самому колдовать. Не сдержавшись, я озвучила этот вопрос.
— И да, и нет, — неопределённо ответил он, а потом продолжил путь. — Волшебство моих родителей и старших сестёр делало меня счастливым. Я с детским трепетом наблюдал за результатами разных заклинаний, но только лет до тринадцати. Потом наступил тот период, которым я не горжусь.
— Ты завидовал? — честно спросила я.
И снова капитан пристально посмотрел на меня. Сложилось такое впечатление, что он уже пожалел о своей небывалой откровенности.
— Да, — глядя мне в глаза, ответил Андреас. — Завидовал и ужасно переживал. Некоторое время делал гадости сёстрам, пользуясь тем, что их сила на меня не действует.
Очень неожиданно было услышать такие подробности из уст капитана. Мало кто отважится признаться постороннему человеку в чём-то столь неприглядном, даже если было это в юности.
— И как ты справился с этим? — спросила я.
— Что называется «перебесился», — пожал плечами он, — а потом отец понял, что и я не совсем прост. Моя защита от магии была настолько мощной и непохожей на способность других стражей, что в военный корпус я попал раньше времени. Специальным разрешением магического совета, мне позволили начать обучение в шестнадцать лет.
— Да ты одарённый, — без тени ехидства сказала я.
— Вот уж нет, — усмехнулся Андреас, а потом красивое смуглое лицо озарила белозубая улыбка. Искренняя, задорная. Что-то дрогнуло в груди, а потом стало тепло на душе. — В то время я был шалопаем. Учиться не особенно хотел. Меч удержать не мог, драться не умел, бегать терпеть не мог. Несколько раз чуть не вылетел из корпуса за поведение и не обучаемость.
— Даже так? — невольно рассмеялась я. — Очень трудно в это поверить!
— Так и было, правда, — заверил меня он, тоже посмеиваясь. — Но потом мои сёстры блестяще закончили академию Летнего зноя и мне приспичило остепениться.
— А какие у вас сейчас отношения? — спросила я, продолжая осторожно любоваться столь непривычным улыбчивым лицом Андреаса.
— Прекрасные, — ответил он с заметной гордостью. — Мы, правда, давно не виделись. Они обе отлично устроились в жизни, благодаря усердию и успехам в учёбе. Уже вышли замуж, нарожали мне племянников.
Я слушала с замиранием сердца и не верила, что со мной сейчас действительно говорит тот самый капитан, что так настойчиво мешал мне репетировать. Мне Андреас виделся закрытым, замкнутым и даже грубым. Что заставило его так открыться передо мной? Лишь несправедливость, о которой мы говорили ранее?
— А как в твою жизнь вошла Лидия? — не удержалась я от вопроса.
Прямо на моих глазах лицо Дрея вновь стало непроницаемым. Он тут же закрылся, и я пожалела о собственной болтливости. Ведь чувствовала, что тема эта для него неприятная.
— Мы ещё не пришли? — хмуро спросил он, указывая на одноэтажные дома у кромки леса.
— Да, мы на месте, — не без сожаления ответила. — Чей дом нам нужен?
— Мистера Уилрока, Томаса Уилрока, — сказал Андреас сбрасывая снегоступы и складывая их у стены за ближайшим домом.
— Не знаю такого, — повторяя его действия, проговорила я.
— Ты не можешь знать всех, — с налётом холодности в голосе, сказал Андреас.
Капитан осмотрелся. Скорее всего магистр рассказал ему о приметах нужного дома, потому как остановив свой взгляд на голубой обшарпанной двери, Андреас решительно направился прямо к ней. Уверенно постучал и, продолжая оглядываться, вероятно опасаясь, что нас заметят, стал ждать.
Дверь приоткрылась и из-за неё выглянула косматая голова. Хозяин дома оказался довольно крупным мужчиной средних лет, с хмурым, если не сказать сердитым, взглядом из-под взъерошенных ресниц, густой бородой и мясистыми губами.
— Капитан? — оглядев моего спутника, просил он.
— Доброе утро, мистер Уилрок, — ответил Дрей.
— А это кто? — недовольно спросил знакомый наших магистров.
— Она со мной, — сказал капитан, слегка поворачивая ко мне голову.
Некоторое время мистер Уилрок недоверчиво нас разглядывал, а потом всё же впустил в дом. Жилище мистера Уилрока было небольшим, но уютным. Я с удовольствием огляделась, предполагая, что хозяин был лесником или кем-то вроде того. На стене вперемешку с ножами разных размеров висели рисунки лесных животных. Рисовать я и сама любила, поэтому смогла по достоинству оценить талант художника. В доме было чисто, мебели не много: тяжёлый дубовый стол, несколько стульев вокруг, шкаф, огромный сундук и пара лавок. В одной из стен крошечный камин, рядом странного вида кресло, на котором лежали шкуры, а на полу что-то вроде небольшого лежака, с набросанными на него тряпицами. На лежаке развалилась огромная, такая же лохматая, как хозяин, собака. Она подняла голову сразу, как только мы вошли.