Ловушка. Сборник рассказов
Шрифт:
Но Егор ему был отчего-то симпатичен. С ним Алексеич бывал всегда улыбчив, услужлив и по-отечески добр.
– Алексеич, – войдя в гравёрную, с порога воскликнул Егор. – Тут дело такое.
– И тебе доброе, – улыбнувшись, ответил тот.
– Да, конечно. Привет. Дело у меня к тебе.
– Выкладывай. Чем смогу.
– Помнишь, ты гравировку делал на кольце обручальном для жены моей?
– Царство ей небесное, – перекрестился Алексеич. – Помню, помню. Было такое дело. «Моей незабвенной». Так, кажется?
– Да, именно так. Ну у тебя и память.
– Не жалуюсь.
– А скажи, – продолжал Егор, – смог бы ты узнать в гравировке свою руку? Сказать, твоя это работа или кто-то другой постарался тебя скопировать?
– Свою-то руку да не узнаю? – искренне удивился Алексеич. – Разумеется, узнаю. А что не так с кольцом? И зачем кому-то его копировать?
– Вот, – Егор протянул Алексеичу обручалку. – Посмотри. Всё, вроде, нормально с кольцом. Только не спрашивай, откуда у меня эти сомнения. Это сложно сейчас объяснить.
– Да как скажешь. Сейчас гляну.
Алексеич снял очки и установил кольцо под микроскоп. С минуту крутил-вертел всякие ручки, пыхтел, причмокивал и присвистывал, так что сомнения Егора в том, что кольцо настоящее, только усилились.
Наконец Алексеич оторвался от окуляра и молча уставился на Егора.
– Что? Не томи, – нетерпеливо воскликнул тот.
– Да ничего, – спокойно ответил Алексеич. – Просто сколько лет прошло с той поры, как я это нарисовал. Мог же ведь. Шикарная работа. Извини за нескромность. Теперь рука не та уже.
– Ну так твоя рука-то? Не совсем понятно ты выражаешься, – переспросил Егор.
– Моя, разумеется. Тут сомнений быть не может. Я даже тот штихель помню, которым резал. Шпиц швейцарский, новёхонький. Тогда их первый раз на завод привезли. А до того сами себе инструмент делали, поскольку жидковаты казались казённые. А этот шёл по золоту, как по пластилину, края ровненькие, глубина идеально выдержана. Я даже помню, как на завитушке в букве «М» от излишнего восторга позволил себе лишнего. В графическом смысле. Чрезмерная витиеватость, она, знаешь, не всегда к месту. Так что моя работа. Ну… Обещал не спрашивать о причинах сомнений, так и не буду. Захочешь, сам потом расскажешь.
– Спасибо тебе, Алексеич, – забирая обратно кольцо, сказал Егор. – Когда-нибудь, да. Возможно, – и в задумчивости вышел из гравёрной.
***
На работе у покойной жены Егор бывал за всё время лишь дважды, последний раз года три назад. С того дня там многое изменилось, поэтому пришлось поплутать по коридорам большого восьмиэтажного здания, чтобы найти нужную контору среди прочих. Как ни странно, многие из сослуживиц Марины его узнали. Выражали сочувствие, интересовались состоянием духа и успехами дочки. Ему звонили ещё полгода назад, чтобы он приехал забрать вещи Марины, но сначала он всё откладывал эту поездку, а потом посчитал, что и ни к чему туда ехать. В их с Дашиной жизни и без того всё напоминало Марину: шторы, которые она выбирала, стеллажи с книгами, которые она коллекционировала и непременно прочитывала от корки до корки, обои, ставшие однажды очередным поводом их взаимных упрёков; даже гипсовая статуэтка совы со светящимися глазами, до сих пор украшающая журнальный столик… Однако в этот раз формальный повод заехать в торговую фирму пришёлся весьма кстати.
Из вещей Марины там остался старенький мобильник с окислившимся аккумулятором, помятый блокнот, испещрённый фамилиями, адресами и номерами телефонов клиентов; губная помада нежно-розового оттенка, почти нетронутая пудреница и початая голубая пачка сигарет «Camel». Последнее было неожиданным.
– Разве Марина курила? – недоумённо спросил Егор.
Молодая женщина, самая близкая из сослуживиц Марины с экзотическим именем Сивилла, засмеялась:
– Да многие тут шифруются, покуривая в тайне от своих мужей. Ты не знал?
– Нет.
– Да баловство всё это, – махнула рукой Сивилла. – Только когда клиенты мозги выносят.
– А ты не помнишь, Марина когда-нибудь ездила по рабочим делам в Торшаково?
– Куда?
– Торшаково. Город такой. В семидесяти километрах отсюда.
– Хм… – Сивилла задумалась. – Я и название-то такое впервые слышу. Это вряд ли. Обычно мы всегда клиентами своими делимся, чтобы конкуренцию не создавать и не нагнетать и без того душную атмосферу. Я бы наверняка запомнила.
– Уверена?
– Ну если говорю, значит так и есть. А почему ты спрашиваешь? Что за запоздалые такие сомнения?
– Да так… Вспомнился просто разговор один. Да чего уж теперь-то. Не важно.
– Ты блокнотик полистай что ли, раз так распирает. Но я бы на твоём месте прошлое ворошить не стала. Неблагодарное это дело. Марина, царство ей небесное, замечательным была человеком. Пусть память о ней останется доброй, поскольку зла она не могла никому причинить по своей природе, уж поверь мне.
– Да. Я знаю.
– А ты на машине сейчас? – Сивилле такой разговор явно был не по душе.
– Да. Тебя подбросить что ли куда?
– Мне бы до центра, если, конечно, тебе по пути. Обед уже через десять минут.
– Поехали. Я домой. Подброшу, куда скажешь.
До центра они с Сивиллой ехали молча. Она вышла на Красноармейской, сказала «спасибо» и подмигнула. Егор тяжело вздохнул. Только сейчас он понял, насколько соскучился по женскому вниманию. За девять последних месяцев он не общался с женщинами так, как этого начинала уже требовать мужская природа. Но сейчас было не до того. Хотя он и нуждался в поддержке.
Егор припарковал автомобиль, подошёл уже к своему подъезду, но идти домой передумал. Развернулся и быстрым шагом направился в своё любимое кафе, чтобы там ещё раз всё спокойно обдумать.
Бармен по привычке взялся было наливать ему коньяку, но Егор жестом его остановил. Тот удивлённо на него посмотрел.
– Кофе, пожалуйста, – спокойно сказал Егор. – Покрепче.
С чашкой дымящегося кофе и французской булочкой он уселся за самый дальний столик, на который не падал свет из окна. Хоть дождь сегодня и не моросил, но небо по-прежнему было хмуро, и Егору хотелось отвлечься от этой свинцовой, гнетущей тоски под сенью тусклого бра, мягким жёлтым светом создающего иллюзию интимности и уюта. Он достал из пакета потрёпанный рабочий блокнот Марины и стал его листать, стараясь зацепиться за какую-нибудь подсказку. Но там были только адреса и цифры, незнакомые фамилии и просто каракули, которые Марина всегда рисовала, разговаривая с кем-нибудь по телефону. Только одна запись казалась неуместной во всём этом рабочем хаосе. Большими буквами было написано «АРКАША» и обведено рамочкой, испещрённой ромашками и выпрыгивающими из воды рыбами. Не иначе Марина разговаривала по телефону с этим Аркашей и вместо каракуль рисовала вполне осмысленные романтические узоры. Значит, Аркаша? Хоть что-то. Егор ещё раз внимательно просмотрел имена клиентов с телефонами: Зыгин Вадим Ал. – посуда; Вольгина Тамара – книги; Томилин Вяч. Фёд. – стир. п.; Разумов Аркадий Вл. – м. о… Так. Аркадий. Может быть, тот самый, что с ромашками? А что значит «м. о.»? «Мой обожаемый»? «Мелкий опт»? «Мужик отличный»? Разыгралась же фантазия. Телефон есть. Можно позвонить. И что сказать? «Здравствуйте, это вы отличный мужик? У меня так записано». Егор рассмеялся про себя. Закрыл блокнот. Сделал большой глоток успевшего подостыть кофе. Так и мозги скоро закипят.