Лоза Шерена. Братья. Часть первая
Шрифт:
«Вон, не поможете, мешаете!» — крикнул Лерин, и в коридоре сразу же остались принц, телохранители, Рэми и державший его дозорный.
Сколько силы! Даже дышать сложно!
— Рэми, утихомирься! — крикнул принц, но кто ж его слушал?
Вновь удар, вновь режущий уши стон щита, вновь летящие вокруг каменные осколки. Пошла по колонне рядом трещина, и Тисмен прошипел сквозь сжатые зубы: одновременно колонну и щит, гнущийся под ураганом, ему не удержать. Короткое заклинание, вспышка магии и покачнувшая колонна встала на место, а новое заклинание Лерина создало
Удерживая щит, сквозь порывы ветра с трудом видел Тисмен, как Кадм, наконец-то, добрался до Рэми, оторвал его от дозорного и прижал к себе, закрывая плащом. Вспыхнуло синим, до головокружения сладко запахло магией, но на этот раз удар принял на себя телохранитель силы, окатило облегчение и дышать вмиг стало легче: ураган исчез, будто его не было.
Рэми дрожал в крепких объятиях Кадма, но больше не бедокурил. Телохранитель силы дышал тяжело, будто не мог надышаться, по щеке его из уха устремилась струйка крови: утихомиривать высшего не так и просто. Тисмен быстро послал другу часть своих сил, понял, что то же сделал и Лерин, но охраняющих принца щитов оба не опустили. Рано.
Замок не терял времени, исцелял раны, нанесенные магией. На глазах зарастали стеклами окна, исчезла с пола каменная окрошка, невидимой кистью разрисовывались стены, отразилась поправленная лепнина в лабиринте сверкающих чистотой зеркал.
Миранис бросился было к Кадму и Рэми, но Лерин остановил его:
— Еще нет, погоди, пожалуйста, — и Миранис на этот раз послушался. Впрочем, когда припекало шкуру, Миранис слушался их всегда, что очень даже радовало.
Тисмен вышел из-за щита и подошел к дозорному, который недавно удерживал Рэми. Его раны замок излечить не мог, а Тисмен не очень-то хотел: много силы пришлось бы потратить. Кожа на лице, руках и груди мужчины расплавилась, смешалась с обуглившейся тканью одежды, местами открывая глянец мяса, и на глазах покрывалась волдырями. Волосы его выгорели до самых корней, из глаз лились бессильные слезы боли: долго ему придется приходить в себя, но жить будет.
— Спасибо, — сказал Тисмен.
Дозорный едва заметно кивнул, Кадм выразительно посмотрел на друга, все так же удерживая рыдающего Рэми под плащом, и Тисмен вздохнул. Может, все-таки мальчику стоило показать, что он наделал? Может, и нет. Все же маленький еще, да и высший, и целитель. Сорвется, им же потом придется и убирать. Опять же им.
Он коснулся лба дозорного, погрузил его в глубокий сон и ровно приказал замку перенести его в свободные покои и позвать виссавийцев. Потом надо будет дозорного щедро наградить: удержать высшего мага в замке и выжить, при этом самому не будучи высшим… это заслуживало награды.
Дозорный исчез, расчерченный мозаикой пол под ним, еще недавно заляпанный кровью, быстро заблестел от чистоты, и Кадм одним жестом выпустил плачущего Рэми из-за плаща, опустился перед ним на колени, заглянул в глаза и жестко сказал:
— Я приказал тебе оставаться в замке, помнишь! Почему ты попытался нарушить мой приказ, ученик?
— Я не могу, — все
Лерин выпустил принца из-за щита, но Миранис на этот раз сам не стал подходить к маленькому магу: прислушивался. И давал действовать Кадму. Правильно. Двух взрослых для Рэми сейчас будет слишком много.
— Тише, — успокаивающе улыбнулся Кадм, и гнев почти погас в его глазах. — Никто никого не убьет. Если ты мне все объяснишь.
— Я… я! Я должен идти! Я потом… можно?
— Нельзя, — твердо отрезал Кадм. — Объясни. Тогда я решу, надо тебе идти или нет. Я, Рэми. Я твой учитель, ты должен меня слушаться, помнишь?
— Но я… я не могу!
— Ты ведь хочешь, чтобы мы поспешили, правда? — и, когда Рэми пытался выдавить из себя что-то, но не смог, вздохнул: — Давай по порядку. Кого ты собрался спасать?
— Ара-а-а-а-а!!! — заревел Рэми.
Кадм непонимающе поморщился, Миранис, сложивший на груди руки, изволил коротко пояснить:
— Армана.
Тисмен вздрогнул от удивления, оглянулся на невозмутимого принца, Кадм же спокойно, будто ничего не случилось, продолжил спрашивать:
— Ты думаешь, что забрал амулет, потому Арман стал беззащитным, правда? Но это не совсем так. Арман старшой дозора, в его дозоре есть маги, которые его могут защитить. А еще он взрослый и должен был понимать, что сейчас без защиты ходить нельзя. Если не понимает, то вина не твоя…
— Но я… — Рэми открыл ладошку и показал Кадму амулет. — Я…
Красивая вещичка. Всего лишь отполированная до блеска белоснежная ветвь дерева, а силы в ней столько, сколько не во всех высших магах найдешь. С любовью делали. Огромной любовью. С той же любовью, с какой создавали тонкий браслет, поблескивающий на запястье Рэми. Посмотреть бы на этот амулет поближе, ведь Арман никогда и никому его в руки не давал. Даже телохранителям принца. Не доверял… прощальный подарок когда-то горячо любимого брата, и Тисмен его понимал.
Арман если уж любил, но верно и от всей души. Иначе, наверное, не умел. Наверное, потому и любил так немногих. Мираниса, например. И принц об этом знал, иначе бы давно собственными руками придушил: в своей верности Арман бывал невыносим.
Кадм тем временем забрал амулет (и как этот упрямый Рэми только отдал-то?), сжал его в пальцах и почему-то заметно побледнел, продолжая спрашивать, уже гораздо мягче, внимательнее, будто что-то вмиг изменилось. И Тисмен хотел бы знать, что.
— На Армана напали, правда?
Рэми кивнул, глотая слезы.
— Высший маг, правда? Иначе бы он до Армана не добрался, не так ли?
— Нет… — тихо сказал Рэми. — Он маг… но не кассийский. Не высший, не обычный, просто не наш… его сила… это откуда-то еще… понимаешь? Он плохой… он тянет, тянет чужие силы… я боюсь его…
— Магический вампир, значит? Неважно. И с такими разберемся. Как его зовут, малыш?
Рэми напрягся, будто что-то вспоминая. Сжал ладони в кулаки, задумался, и спокойно уже выдавил имя, которое заставило всех похолодеть: