Лоза Шерена
Шрифт:
Временами, когда смотрел он на Нара, казалось ему, что он смотрит в зеркало. И зеркало то начинает волноваться, когда волнуется Арман, внимательно слушает, когда он говорит, и понимает гораздо лучше, чем Арман понимал себя сам.
Разве так бывает, - что не в силах отказаться от собственного слуги, и волнуешься, ждешь, когда его нет, когда задерживается слишком долго... и в то же время не хочешь неволить, не хочешь заставлять, жаждешь видеть в его глазах: "Да мой
Вот и сейчас Нар знал, сочувствовал, переживал. Смущенно улыбнулся, принял опустевшую чашу, склонился в поклоне:
– Как скажите, мой архан.
Арман кивнул Нару и вышел с балкона.
В небольшом, уютном зале суетились слуги. Убирали, украшали, смеясь и переговариваясь. Но стоило архану войти, как смех привычно утих, а взгляды стали настороженными.
В полной тишине, сопровождаемый запахом курений и аурой страха, прошел Арман к тяжелым резным дверям. За дверьми - широкая лестница, устеленная красным ковром.
Внизу - небольшая парадная. И входная дверь.
Арман вышел на улицу, застыл наверху ведущей к парку лестницы, ожидая гостей.
Вне обыкновения, опекун был без свиты. Но не это удивило Армана - взгляд его приковал другой всадник.
Мужчина в темно-синем плаще сам, без помощи побежавшего слуги, спешился. Медленно, с достоинством поднялся по ступенькам и остановился рядом с Арманом.
Стараясь не выдать удивления, хозяин вежливо поклонился приезжему, коснувшись вышитого серебром подола темно-синего балахона. В тот же миг зашло за деревья солнце, оставив за собой неожиданно густую тьму.
– Рад вас видеть, сын мой, - сказал жрец, чертя в воздухе благословляющий знак.
– Польщен вашим приездом, сын Радома, - ответил Арман, распрямляясь.
– Не думаю, что приезд мой будет для вас приятным. Завтра вам исполняется пятнадцать, не так ли?
– Арман кивнул.
– Крайний срок, чтобы доказать свое происхождение и найти хариба.
Арман похолодел и оглянулся на подошедшего опекуна. Но тот не шелохнулся, ничем не выдав удивления. Значит, знал...
– Хариб мне так необходим?
– осторожно вставил Арман.
– Я и не думал...
– Я бы промолчал, - начал жрец.
– Знаю, как много ваш отец сделал для покойного повелителя, знаю, что умер из-за каприза повелительницы. Но игнорировать жалоб мы больше не можем. Пусть это и жалобы обычных крестьян.
– Жалобы на что?
– выдохнул Арман.
– Боюсь, уважаемый, я вынужден объясниться, - вмешался Эдлай.
– Я не стал обременять незрелого ума воспитанника такими мелочами, как...
– ...как необходимость хариба для молодого архана? Как
– перебил его жрец.
– Да, и в самом деле мелочь. Еще одну мелочь нашли вчера - тело рожанки. Кажется, это была ваша горничная, Арман? Вы на днях вспылили на девушку, не так ли?
– Это важно?
– искренне удивился Ар.
– Да, вспылил - неловкая девчонка разбила вазу матери. Это почти единственное, что осталось мне от родителей. Вы бы не вспылили?
– И потому ее нашли в ваших лесах, - заметил жрец, поймав взгляд Армана. Странные у жреца все же глаза, темные, чуть полыхавшие синим огнем силы.
– Пренеприятнейшее зрелище, скажу вам, и я крестьян понимаю.
– Не станете же вы...
– начал Эдлай.
– Стану, - отрезал жрец, отпуская взгляд Ара.
– У меня нет другого выхода, и вы это знаете. Если завтра до заката ваш воспитанник не докажет, что он истинный кассиец и не найдет себе хариба, то он умрет. Как порождение Ларии. Как оборотень.
Повисла тишина. Раздались за спиной Армана шаги, скрипнула дверь. Невидимый слуга зажег огни у входа, и такие же огни рассеяли тьму непонимания Армана...
Знал он, что лунными ночами что-то происходит... Но это так походило на сон, не могло быть реальностью: долгий бег в ночи, залитая росой трава, брызги луж под лапами, купание в серебряных лучах... И дикий, протяжный вой на луну...
Потом широко открытое в ожидании окно спальни, ласковые руки няни, что пахнут лавандой, прохлада успокаивающего зелья и крепкий, полубезумный сон.
А утром просыпался Арман усталым и опустошенным, с трудом поднимался с мокрых от пота простыней и молился у домашнего алтаря, пока рассеивалась в голове туманная муть.
Но лунные ночи проходили, а вместе с ними - безумие.
Оборотень? Может и так. Но не убийца!
– Проводи меня в покои для гостей, - обратился жрец к слуге.
– Не боитесь, что убегу?
– остановил его Ар, в пылу безумства выныривая из страха и погружаясь с головой в бесшабашность.
– Может, закуете в кандалы?
– Не понадобится, - спокойно ответил жрец.
– На закате ваш глава рода проведет ритуал вызова. До этого вы свободны.
– Так уверены, что я виновен?
– Вам виднее, - холодно заверил жрец, скрываясь в доме.
Стихли за дверью шаги, но Арман не смог найти силы обернуться, посмотреть в глаза опекуну.
– Ты ведь знал, правда?
– Знал.
– И не предупредил?
– А зачем? Своим приказом молчать я дал тебе десять лет покоя. Откровенно говоря, я все ж надеялся...