Ложь во спасение
Шрифт:
Мужик, видно, почувствовав неладное, отступил на шаг.
– Так ведь… – пробормотал он неуверенно. – Так ведь в магазине… купил.
Евгений поднял тяжелый взгляд, всматриваясь в лицо незнакомца.
«Черта с два, – подумал он. – Чтоб купить такой костюм, тебе никаких денег не хватит. Тебе с твоей зарплатой слесаря-сантехника или кого там еще, с твоей зарплатой, которая вся целиком и полностью уходит на выпивку и закуску, никогда в жизни не купить такой костюм в магазине, уж поверь. И ты это знаешь».
– С ниткой? – спросил он, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал спокойно.
– Что?
– С ниткой, спрашиваю, купил? – повторил Евгений, указывая на бледно-голубой стежок
– Так ведь… – повторил мужик и вдруг, словно в голове у него внезапно повернулся какой-то винтик, вмиг изменился в лице. – Так ведь Танька зашила…
– Танька? Танька, говоришь, зашила? – Резко шагнув вперед, он крепко ухватил перепуганного незнакомца за рукав куртки. Тот уже засовывал торопливо свой товар обратно в мятый пакет, поняв, что сделка не состоится.
А может быть, поняв что-то еще.
Это-то и необходимо было выяснить Евгению.
– Пусти, – сипло выдохнул мужик, как будто плотно сжатое предплечье мешало ему дышать. – Пусти!
– Не пущу. Пока не скажешь, откуда взял костюм, не пущу. И не надейся.
– Так ведь… – в третий раз повторил тот растерянно. Зыркнул темно-карими глазами из-под насупленных лохматых бровей и вдруг, резко согнув колено, ударил Евгению в пах.
От острой боли, пронзившей насквозь, как заточенное лезвие, Евгений вскрикнул и по инерции разжал пальцы. Он пришел в себя буквально через несколько секунд, и бросился догонять удирающего от него в сторону группы многоэтажек, стоящих неподалеку от дороги, незнакомца. Тот оказался прытким – несмотря на то что фору получил смешную, долго не позволял Евгению сократить расстояние. Замешкавшись лишь на миг возле арки, ведущей во двор многоподъездного дома, он быстро нырнул внутрь, практически лишив своего преследователя всех шансов. Когда Евгений спустя несколько секунд влетел вслед за ним во двор, ему оставалось только захлебнуться своей досадой, со всей силы пнув ногой стоящий неподалеку от крайнего подъезда мусорный контейнер.
В прозрачной тишине наступающего утра звук прозвучал набатным колоколом. Во дворе не было никого – только серый кот со слипшейся грязной шерстью сидел на трубе, презрительно разглядывая вторгшегося в его владения незнакомца. Мужик с костюмом словно провалился сквозь землю. Как будто его и не было вовсе…
Выругавшись сквозь зубы, Евгений обошел двор, подергал ручки подъездных дверей. Все до одной были заперты, на каждой – строгая панель с кнопками и крошечный красный огонек бдительно охраняющего подъезд домофона. Шуршали на сером асфальте последние темно-коричневые листья, ярко-оранжевым цветом полыхала рябина возле детской площадки, старые качели на несмазанных петлях тихонько поскрипывали, раскачиваемые ветром, который крепчал, казалось, с каждой секундой. Одиноко притулилось на краю большой песочницы забытое кем-то розовое пластмассовое ведерко, редкие огни уже загорались в окнах домов, а издалека доносились звуки проезжающих мимо машин. И никаких признаков человеческого присутствия.
Уж не приснилась ли ему эта погоня?…
Холодный уже по-зимнему воздух, проникая в разгоряченные от бега легкие, причинял боль. Наконец отдышавшись, Евгений присел на выкрашенную в свежий зеленый цвет скамейку, стоящую возле крайнего подъезда.
«Черта с два, – подумал он, сглатывая ком бессильной и отчаянной ярости. – Черта с два тебе удастся уйти от меня. Рано или поздно придется выползти из укрытия, и можешь не сомневаться, я тебя дождусь. Дождусь и узнаю, каким образом у тебя оказался тот самый костюм, который я три дня назад закопал в землю… Очень глубоко закопал… И пусть я примерзну к этой проклятой скамейке, но я тебя дождусь…»
Два часа спустя, осторожно повернув в замочной скважине ключ, он перешагнул порог своей квартиры. Забыв о том, что нужно разуться и снять куртку, прошел прямо в гостиную. Остановившись посреди комнаты, окинул взглядом пространство. Что-то было не так. Не хватало чего-то привычного и… неважного.
– Женя? – Появившаяся из спальни Яна замерла на пороге, тревожно вглядываясь в его лицо.
«Цветы», – подумал он без эмоций. Вазы с цветами, которая три дня стояла на полу и мозолила глаза, не было.
– Ты их выбросила? – спросил Евгений, не отвечая на ее невысказанный вопрос.
Она, не сразу поняв суть вопроса, молча кивнула спустя несколько секунд и продолжала смотреть на него, сдвинув тонкие брови. Поза была напряженной, и взгляд был напряженным, сосредоточенным, как у спортсмена, стоящего на стартовой позиции и дожидающегося свистка, чтобы сорваться с места.
Несколько месяцев назад, почему-то вспомнил Евгений, он встретил ее случайно в ресторане. Она сидела одиноко за соседним столиком и теребила пальцами тонкую и длинную коричневую сигарету. Вид у нее был задумчивый и рассеянный, она словно и не собиралась закуривать, как будто забыла о том, зачем вообще достала ее из пачки. И удивленно вскинула на него глаза в тот момент, когда он подошел и предложил ей прикурить. Их взгляды встретились, и в ту же секунду Евгений почувствовал, как что-то щелкнуло внутри, и сразу понял, что это, еще не успевшее состояться, знакомство изменит всю его жизнь. В любовь с первого взгляда он не верил даже в более романтическом возрасте. На пороге тридцатилетия и думать об этом было смешно. Но как еще можно было назвать это странное ощущение сбывшегося наконец счастья?
В чем еще могла заключаться причина этого возникшего в считанные доли секунды магического притяжения, этого сладкого чувства желанной встречи после вынужденной долгой разлуки? В реинкарнацию он никогда не верил точно так же, как и в любовь. Но все эти долгие месяцы, что они были вместе, ему казалось, что их первая встреча произошла совсем не в этой жизни. Что много лет, веков или, может быть, тысячелетий назад они уже были вместе, и любили друг друга, и жили друг для друга, и пронесли ноющую боль разлуки через разделяющие их годы. Эта боль, как открытая рана, всегда жила в его душе, сколько он себя помнил. И исчезла она лишь в ту секунду, когда, взмахнув ресницами, эта незнакомая девушка подняла на него свои темно-карие грустные глаза и неуверенно улыбнулась.
Сейчас она стояла на пороге спальни и смотрела на него с уже привычным страхом. И этот страх, запрятанный в ее взгляде глубоко, но все-таки различимый, оставлял его теперь совершенно равнодушным. Все рухнуло на глазах. Все кончилось между ними. И огромный букет еще не увядших роз, выброшенный в мусорный контейнер, – как финальный аккорд этой истории чувства, которое не выдержало испытания горем. Евгений всю жизнь ненавидел банальные высокопарные фразы, но в этот момент ничего другого в голову не приходило.
«Туда же, вслед за цветами, и колечко бы нужно зашвырнуть», – подумал он, растягивая губы в глупой улыбке. На самом деле букет был пошлым и глупым, его было совсем не жаль, как не жаль было и отрезка жизни длиной в несколько месяцев.
– Что случилось? – наконец услышал он, словно издалека, ее голос.
– Почему ты решила, что что-то случилось?
– Потому что ты стоишь посреди комнаты в ботинках и в куртке. Поэтому и решила.
– Я не имею права стоять в ботинках и в куртке посреди собственной комнаты? – Евгений разговаривал с ней резко, почти грубо, совсем этого не желая, и ничего не мог с собой поделать. Как будто боялся показать свою слабость, заранее выстраивал защиту от еще не начавшегося нападения.