Ложь во спасение
Шрифт:
Вспомнил и почувствовал, как ненужные, глупые и бессмысленные воспоминания дружно собираются в теплую волну в самом низу живота. Как начинают медленно закипать и проситься наружу, ища выхода…
Евгений просто остолбенел, осознав, что с ним происходит.
И долго еще стоял столбом, отвечая, кажется, невпопад на Ленкины вопросы. А голове стучала тяжелым молотом только одна мысль: он хочет ее. Он ее хочет так, как никого и никогда, ни разу в жизни не хотел, даже Янку. Он хочет ее до умопомрачения, прямо здесь, прямо сейчас, и, кажется, нет на свете силы,
Он даже сделал уже шаг навстречу, словно прыгнул вниз с парашютом, решив для себя – будь что будет. Но в последний момент задавленный воспоминаниями разум все-таки сумел пробиться сквозь волну чувств. И Евгений приземлился на табуретку – вместе с парашютом, который так и не успел раскрыться.
Теперь, сидя в машине, под тихий шум просыпающегося двигателя «Нивы», он размышлял о том, что же это было. И было ли оно вообще. И если было, то почему оно было. А главное, что будет дальше…
Ни на один из поставленных вопросов найти ответа он так и не сумел. Двигатель давно прогрелся до нужной температуры, а Евгений все сидел, грея ладонью рычаг переключения скоростей, в очередной раз забыв о том, что дома его уже наверняка ждет Яна.
Она на самом деле ждала его.
Но не одна, а в компании тети Аллы – той самой домработницы, которую всерьез боялся Евгений. В этот раз он, пожалуй, впервые за все время работы у них тети Аллы обрадовался ее присутствию. Третий часто бывает лишний, но далеко не во всех случаях. Наличие тети Аллы избавляло от необходимости оправдываться, сочинять очередную версию о причине задержки на работе. Отсрочка была временной, Евгений прекрасно это понимал – домработница, догладив белье в спальне, очень быстро собралась и ушла, снова оставив их с Яной наедине в квартире, которая, кажется, уже давным-давно превратилась в могильный склеп.
– Ты же сказала, что отпустила ее, – спросил Евгений без интереса и даже без знака вопроса в конце. Просто для того, чтобы не молчать. Вчерашний разговор все еще висел в тяжелом, пропитанном отчаянием и недоверием, воздухе.
– Я подумала, что это может показаться подозрительным. Поэтому попросила прийти. Она и ужин заодно приготовила. Будешь есть?
– Я не голоден, – соврал Евгений, с тоской вспомнив Ленкину яичницу. – И что-то неважно себя чувствую. Голова болит. Пойду спать, наверное.
– Девять часов вечера. Самое время спать. Не забудь посмотреть «Спокойной ночи», – без выражения в голосе посоветовала Яна.
– «Спокойной ночи» уже закончились. Придется сегодня засыпать без вечерней сказки… для малышей.
«Этот кошмар не кончится никогда, – тупо подумал он, вешая в шкаф одежду. – Она всегда будет видеть во мне убийцу и ждать признания, а я буду ненавидеть ее за это и бесконечно грубить… Так будет всегда, ничего не изменится даже если…»
– Женя, – послышался рядом ее голос. Пришлось прервать поток мыслей и выглянуть из-за дверцы одежного шкафа.
– Что?
– Я хотела спросить тебя… Где ты был?
– Что значит – где я
– Я не про работу сейчас спрашиваю.
– А, понятно, – скривился Евгений. – Извини, задержался. Зашел в соседний подъезд и тюкнул по голове топориком парочку соседей. Ты же знаешь, я без этого жить не могу. Ни есть, ни спать не могу. Хобби у меня такое теперь, понимаешь?
– Очень смешно, – ответила Яна. – Но вообще-то я спросила про ночь.
– В смысле? – опешил Евгений. – Что значит – про ночь?
– А то и значит, – глядя на него обжигающе холодными глазами, пояснила она. – Я спросила, где ты был ночью.
– Какой еще… ночью?
– Этой, – прозвучал в ответ слегка раздраженный голос. – Этой, сегодняшней, ночью.
Джемпер почему-то никак не вешался на плечики. Рукава путались, одно плечо перевешивало другое, как будто кто-то заколдовал этот дурацкий одежный шкаф, в который теперь ничего невозможно было повесить…
Он швырнул плечики вместе с джемпером на диван, хлопнул, не пытаясь рассчитать силы, дверцей шкафа и яростно прошептал ей в лицо:
– Этой ночью я спал. Спал, слышишь? В одной постели с тобой, между прочим, спал. Ты не заметила?
Под напором его ярости Яна сникла, отвела в сторону взгляд.
– Нет уж. – Евгений не мог остановиться. – Нет уж, ты мне скажи! Скажи, не заметила?
– Не заметила, – отозвалась она горьким эхом уже откуда-то из глубины соседней комнаты. Евгений, ослепленный яростью, даже не увидел, как она вышла. – В том-то и дело, что не заметила. Если бы заметила, не спрашивала бы.
– Янка!! – заорал он и бросился вслед за ней. Догнал, схватил за плечи и стал трясти, как куклу, набитую паклей. – Нет, ты объясни мне, что все это значит! Что значит – не заметила?!
– Пусти меня, – жалобно простонала она. – Пусти, пожалуйста…
«Боится. – Мысль разорвалась внутри маленькой бомбой, раскидав звенящие осколки по всей голове. – Она ужасно меня боится…»
Ему даже самому стало страшно от этого ее страха.
Он отпустил ее – руки разжались сами собой и безвольно повисли вдоль тела.
– Не надо меня так сильно бояться, – сказал он больным голосом. – Я тебя… не трону.
Она кивнула в ответ и отступила на шаг.
– Я спросила, потому что… потому что проснулась ночью, а тебя не было. Я думала… Я ждала целый час, а потом мне стало страшно, и я… Выпила снотворное и заснула.
Она говорила куда-то в пустоту. Словно и не про него говорила, ни к нему обращалась, а проговаривала какую-то скучную роль, навязанную ей не блещущим талантами режиссером.
«Черт!» – подумал Евгений. Только этого еще не хватало. Не хватало только стать лунатиком, разгуливать ночами по близлежащим крышам, пугать кошек и летучих мышей. Он совершенно не помнил, что вставал ночью с постели. Он даже и не подозревал об этом. Сон был тяжелым, полным сновидений, обрывки которых еще носились в воздухе, когда он проснулся. Но теперь, спустя четырнадцать часов, собрать целую картинку из этих обрывков не представлялось возможным.