Ложь
Шрифт:
— О, он бывает розового цвета?
— Бетти, ты принимаешь это всерьез или нам не стоит беспокоиться? — он смотрит на меня исподлобья. — Я бы с радостью обошелся без того, чтобы ты случайно выстрелила себе в ногу. Или в меня.
— Если я застрелю тебя — это не будет случайностью.
Он просто ждет.
— Извини, — говорю я смущенно. — Я отношусь к этому серьезно. Пожалуйста, продолжай.
— Если ты не используешь пистолет, держи его направленным в пол. Если ты не готова выстрелить из него, не доставай его вообще. Размахивание оружием в значительной степени гарантированно нагнетет обстановку. Иногда лучше всего сначала попытаться найти выход из ситуации. Поняла?
— Поняла.
Он кивает в сторону коридора.
— Пойдем в тир.
Мы входим в длинную комнату со странной толстой серой обивкой на стенах и подходящим поролоном, прикрепленным к потолку. В одном конце стоит небольшой стол с парой наушников. Далеко в другом конце комнаты стоит традиционная бумажная мишень с очертаниями тела. Другие люди использовали бы это пространство для домашнего кинотеатра или дорожки для боулинга. Только не Генри.
Том показывает мне магазин с аккуратной стопкой патронов, прежде чем засунуть его обратно в рукоятку, или приклад, или как там это называется. Затем он проводит пальцами по верхней части пистолета, указывая на каждую деталь.
— Передний прицел, отверстие для выброса, затвор и задний прицел.
Я киваю.
— А это спусковой крючок, — говорит он, передавая оружие мне. — Надень защитные наушники.
Нервы начинают сдавать, но я делаю, как он говорит.
— Попробуй. Посмотрим, что ты почувствуешь. — Он закрывает дверь и надевает наушники. Из-за этого наши голоса звучат так, словно они находятся под водой или что-то в этом роде. Приглушенно, но не совсем.
— А как именно мне его держать? — спрашиваю я, вероятно, крича.
Он встает у меня за спиной, заключая почти в объятия. Затем его пальцы крепко сжимают мои пальцы на пистолете.
— Вот так, — произносит он низким голосом у моего уха. — Держи его крепко, но не дави. Не слишком туго.
— Хорошо. По-моему, у меня получилось.
Его руки опускаются по бокам, но он не двигается. Его теплое дыхание на моей шее, тепло его тела у меня за спиной. Все это очень отвлекает.
— Ты собираешься стоять там, пока я буду этим заниматься? — спрашиваю я.
— Что случилось, Бетти? Не доверяешь мне вне поля своего зрения?
— Не совсем.
Он усмехается. К сожалению, довольно приятный звук.
— Поставь ноги на ширине плеч, колени слегка согни. Отлично. Одна рука держит пистолет, а другая поддерживает его. Руки вытянуты, но не напряжены. Теперь выровняй цель. Дыши ровно. И не дергай за спусковой крючок, это легкое нажатие.
— Ладно. — Я делаю, как сказано. — Мне стрелять?
— Когда будешь готова.
Все мое тело напряжено, несмотря на мои лучшие намерения. Тяжело дыша, я навожу прицел на мишень и нажимаю.
Пистолет дергается в моей руке, и это громко. Так безумно громко.
— Куда я попала?
— В потолок, — говорит он. — Ты борешься с отдачей. Ты ожидаешь, что пистолет выстрелит, и дергаешь рукой. Вот что сбивает тебя с цели.
— Хорошо. Как же с этим справиться?
— Осознанность и практика. Еще раз. Нажимай медленно и оставайся расслабленной.
Я стараюсь успокоить дыхание, тщательно наводя прицел на мишень. И все же есть что-то в том, что он так близко. В старые добрые времена наших фальшивых отношений, в самом начале, он целовал меня в лоб, обнимал за талию, все эти маленькие трогательные штучки пар. Однако теперь я слишком хорошо осознаю его близость.
— Ты действительно собираешься стоять там все время?
— Да ладно тебе. Если ты не можешь расслабиться и выстрелить, когда я рядом, как ты собираешься справиться с реальной ситуацией?
Я просто жду.
Мужчина издает болезненный вздох и делает шаг назад.
— Счастлива?
— В восторге. — Я стреляю снова. На этот раз, подрезая угол бумажной мишени. — Да!
— Хорошая работа — ты только что слегка навредила врагу. Попробуй еще раз и на этот раз действительно попади в него.
— Ты не очень-то меня поддерживаешь.
— Никогда не хотел видеть пистолет в твоей руке. Никогда не хотел, чтобы все это касалось тебя. — Его голос полон разочарования, сожаления. Это почти заставляет меня не ненавидеть его так сильно. Но затем он возвращает мои руки в исходное положение, снова занимая все мое пространство, наводя прицел на мишень. — Целься в центр тела. Это то, чего мы хотим.
— Ладно, ладно. Дай мне немного передышки.
Он снова делает шаг назад.
— Извини. Стреляй.
На этот раз я попала в бумагу в нижней половине.
— Как я справилась?
— По-моему, ты повредила пах бедняге. Наверное, ему оторвало левую гайку.
— Хa. Это научит его не связываться со мной.
Я улыбаюсь, он улыбается, и на мгновение все становится хорошо. До тех пор, пока я не вспоминаю, что все определенно не хорошо. Ни капельки. Моя улыбка исчезает, как и улыбка Тома. Только его исчезает медленнее. Мы определенно не должны создавать здесь какие-то новые и счастливые, хотя и несколько странные воспоминания. Мы учим меня стрелять из-за того дерьма, в которое он меня втянул. Лучше не забывать об этом важном факте.
— Давай еще, — говорит он. — Ты молодец, Бетти. Горжусь тобой.
По-моему, он никогда раньше не говорил, что гордится мной. По крайней мере, не помню такого. Но это всего лишь слова. Скорее всего, небольшое мимолетное заявление, не имеющее реального смысла. Ничего такого, из-за чего стоило бы испытывать теплые чувства.
Я выпускаю остальные пули в сердитой спешке. Ни одна из них не попадает в цель.
— Ты была далеко. Что случилось? — он спрашивает, потому что этот человек не глуп. К сожалению, он также не отстранен и не рассеян, как раньше. — О чем ты думаешь?