Ложь
Шрифт:
— Ладно. Принеси мне что-нибудь.
— Будет сделано.
Том достает с заднего сиденья бейсболку и надевает ее, прежде чем выйти. Опустив голову, он избегает давать кому-либо или какой-либо камере ясно видеть свое лицо. Он прячется, но почему-то это кажется нормальным. Просто человек, идущий по своим делам, и смотреть здесь не на что. Войдя внутрь, он наполняет корзину, прежде чем направиться к стойке, чтобы расплатиться со скучающей дамой средних лет за кассой. Даже тогда он двигается с легкой повседневной развязностью, ведя себя как можно более неинтересно. Это настоящее представление. Сутулая спина уменьшала его рост, а опущенные плечи объявляли его еще одним безобидным бездельником, проходящим мимо.
Неудивительно, что он так долго дурачил меня. Этот человек — настоящий волк в овечьей шкуре.
— Ты талантлив, — говорю я, когда он забирается обратно в машину, протягивая мне пакет с нездоровой пищей.
— Хм?
— То, как ты двигаешься, ведешь себя и все такое. Так естественно.
Он заводит мотор и тянется за пакетом с мармеладками.
— Где ты этому научился?
Он смотрит на меня.
— Я не должен говорить об этом, Бетти.
— Да, но думаю, что если ты прав насчет того, что мы застряли вместе в обозримом будущем…
— Если только ты не предпочитаешь быть мертвой.
— Дай мне закончить, — говорю я. — Как только мы пройдем через это, если выживем, я уверена, ты найдешь способ успокоить своих боссов, гарантируя, что мы будем проводить как можно меньше времени в обществе друг друга. Ты умный и хитрый чувак. Это входит в рабочие обязанности, верно? Поэтому мы избавляемся от твоей организации и живем отдельной жизнью. Встречаемся с другими людьми. Пусть наши эмоциональные и сексуальные потребности удовлетворяются в другом месте.
— Ты собираешься мне изменять?
Я пожимаю плечами.
— А это действительно измена?
Взгляд, который он бросает на меня — недружелюбный.
— Или, — продолжаю я, — ты можешь начать говорить.
— Мой разговор все исправит?
— Даже отдаленно нет. — Мой смех совершенно лишен юмора. — Но здесь и сейчас мы могли бы поладить настолько, чтобы стать почти друзьями.
— Напомни мне еще раз: зачем мне это?
— Ты действительно хочешь воскресить наши отношения в какой-то форме? — я поднимаю голову. — Серьезно?
Он пожимает плечами.
— И это лучшее, на что ты способен? А ты еще удивляешься, почему я бросила тебя с такими блестящими коммуникативными навыками. Ух ты.
— Брось, Бетти…
— Знаешь, это ты втянул меня в эту историю, — говорю я, теперь уже по-настоящему раздраженная. — По сути, разговор был бы началом к достижению небольшого прощения и созданию некоторого небольшого уровня доверия между нами… при условии, что ты заинтересован в таких вещах.
Ничего от Тома.
Может быть, я ему надоем, и он сам меня убьет? В конце концов, что я знаю об этом человеке на самом деле?
— Разве не приятно, что я такая покладистая?
— Разве не приятно ехать с комфортом, а не сидеть связанной и с кляпом во рту в багажнике машины?
Какой же он полный и абсолютный придурок.
И вот тут-то я вижу это…
— Святое дерьмо. Какой-то мужик грабит заправку.
— Неужели? — Том даже не оборачивается. — Машина пуленепробиваемая. Мы в безопасности.
— Да, но у женщины за прилавком — нет. Боже, сделай что-нибудь!
Он поднимает голову.
— Бетти, мы стараемся держаться в тени. Подобные преступления случаются постоянно. Она отдаст деньги, а он не выстрелит в нее.
— Ты не можешь знать этого наверняка.
— Что я знаю точно, так это то, что, если я войду туда и спугну его, скорее всего, кто-нибудь пострадает.
Внутри станции женщина перекладывает через прилавок наличные и пачки сигарет. Она плачет и дрожит. Грабитель запихивает всю добычу в карманы своих спортивных штанов и толстовки с капюшоном.
— О, это ужасно.
— Видишь, он уходит без единого выстрела.
— Бедная женщина. Она может потерять работу. Интересно, есть ли у нее медицинская страховка? Ведь после такого наверняка будет посттравматическое стрессовое расстройство, верно?
Тяжелый вздох исходит от мужчины на водительском сиденье рядом со мной.
— Пристегнись, — приказывает он. — Сейчас же.
Я делаю, как сказано.
Том тихо ругается. Его глаза прикованы к моим, но внезапно внедорожник рвется вперед, шины визжат, и он внезапно нажимает на тормоз.
Мы точно не сбили грабителя. Или, по крайней мере, я так не думаю, но он лежит на земле и кричит, так что, очевидно, что-то случилось.
Водительская дверь распахивается, ударяясь обо что-то с глухим стуком. Думаю, это была голова грабителя. Затем Том выходит, выхватывает пистолет из рук плохого парня и садится обратно в машину.
— Он что, умер?
— Нет, — говорит Том. — Я просто наехал ему на ногу и вырубил. Пара сломанных костей и сотрясение мозга. Дама за стойкой уже звонит в полицию. Она вернет деньги, а с ним все будет в порядке. Это будет для него поучительно.
С еще большим визгом шин мы срываемся с места. Думаю, Том хочет, чтобы между нами и заправкой было как можно больше расстояния.
— Пара сломанных костей и сотрясение мозга? — при этой мысли мой желудок начинает скручивать. — И это все?
— Да.
— Оу, — говорю я. — И все же спасибо, что ты не законченный социопат.
— Не за что. Но мы не можем спасти всех, ясно?
— Ясно.
Честно говоря, я немного ошеломлена. Он сделал что-то вроде милого поступка. Использовал свои силы во благо, а не во зло. Может быть, он не так уж далек от того в основном доброго и этически нравственного человека, каким я его считала. Только есть еще вся эта ложь и плохой секс, которые нужно учитывать. А также его готовность потратить мою жизнь на фальшивые отношения, чтобы сохранить свое прикрытие нетронутым. Так что да, не очень глубоко внутри, я все еще ненавижу его и хочу застрелить.