Ложкаревка-Интернейшнл и ее обитатели
Шрифт:
Пятый зверолов на всякий случай заглянул под крыльцо. Что за чепуха?! Петух на яйцах сидит. Зверолов потряс головой, чтобы избавиться от наваждения. Глаза открыл — петух сидит.
Над головой Сереги просвистел бумеранг, очертил круг и, обогнув стог, винтом закрутился над двором. Серега прочистил глаза от теста и оторопело глядел на вертящийся предмет.
— Почему уши отдельно от кенгуру?! Иска-ать!!! — взревел Серега и полез в стог.
Четвертый зверолов подбежал к курятнику и исчез внутри. Куры привычно заметались
— Мумия вернулась… — выдохнул зверолов и, пятясь, повалил насест. Сверху с развалившегося насеста посыпались куры и разноцветными пятнами разлетелись по двору. Уши! Уши! Много ушей повсюду, сводящее с ума кудахтанье и летающий со свистом бумеранг.
Пятый зверолов схватил петуха за горло и принялся трясти:
— Ты страус? Отвечай! Ты страус или не страус?!
От встряски у петуха в мозгах случилось короткое замыкание, и он, что есть силы, клюнул обидчика в лоб.
Тот опустился на крыльцо и почему-то стал похихикивать.
— Долдон несчастный! — отряхнулся помятый петух.
Увидев результат, он ощутил в себе уверенность необыкновенную, принялся перелетать с места на место и клевать звероловов куда придется. Те нелепо подпрыгивали, уворачивались, но петух вошел в раж, и его уже было не остановить.
«Это тебе за «страуса»! А это за насест!» — мстительно думал петух, работая клювом больно и безошибочно.
«Была — не была», — решил пес Тарас и, поправив шапку, с лаем закружил вокруг непрошеных гостей, иногда оглядываясь на скрытого от чужих глаз Авоську.
А в это время в аэропорту Галка с Бобриком шныряли между множества ног и сумок. Вскоре они приметили вместительный чемодан с наклейкой «Bash capital» на боку. Галка точно знала, что это как-то связано с Канберрой, а Канберра — столица Австралии. Галка своими ушами слышала, как об этом рассказывал журавлихе Эму. Она еще раз глянула на наклейку. Сомнений не было. Ведь рядом стоял владелец чемодана в австралийской фетровой акубре, точь-в-точь как Серегина. Он беспрерывно щелкал фотокамерой направо и налево, и вовсе не заметил, как его багаж на колесиках плавно отъехал в сторону, а затем, набрав ход, скрылся в толпе.
Баба Маня стояла под табло и зорко поглядывала по сторонам.
В укромном месте Бобрик вытряхнул из чемодана одежду, а Кенг вывернул из сумок сначала Эму, потом Лени. Затем скинул свой наряд. Галка быстро-быстро пробила клювом дырки в чемодане, и трое австралийцев прыгнули внутрь.
— Счастливого пути! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! — плюнул через плечо Бобрик.
— Put a little Woffle dust on it, — повторил Кенг по-английски и плюнул три раза.
Галка захлопнула
— Эй! Удобно?
— Бу-бу-бу, — донеслось изнутри.
Украденный на время багаж вскоре вернулся обратно к хозяину.
Тот все еще щелкал фотокамерой и так ничего и не заметил.
— Ой! А яблочко-то, яблочко на дорожку, — спохватилась баба Маня.
Но чемодан уже протарахтел по конвейеру.
Служащая аэропорта внимательно смотрела на экран монитора, где как на ладони было видно содержимое багажа пассажиров.
Когда чемодан с наклейкой Канберры направился к контролю, над ухом служащей прозвучало:
— Часом не скажете, где садют на самолет до Замохранска?
— До какого еще Замохранска? — повернулась служащая на голос.
Перед нею стояла бабуля с клетчатой сумкой в руке и фетровой шляпе на затылке.
Служащая вежливо объяснила:
— Здесь производится посадка на международные авиалинии.
— Ну, так я и говорю, — не унималась баба Маня, налегая грудью на стойку. — Вы знаете такой город? Нет? Я такого города в нашей необъятной стране не знаю. А раз у нас такого города нет, значит, он не у нас, а в другой стране. А раз он в другой стране, значит, и посадка должна быть где-то здесь.
— У вас билет есть? Покажите, куда у вас билет, — начала сердиться служащая.
— Какой билет? — наивно округлила глаза баба Маня.
— До Замохранска! — не выдержала служащая.
Краешком глаза баба Маня следила за чемоданом с австралийцами внутри. Наконец она увидела на экране монитора три странно сложенных скелета. Шесть моргающих глаз проплыли через рентгеновскую кабинку, чемодан вынырнул на свет и благополучно отправился в багажное отделение.
— Зачем мне билет, когда я никуда не собираюсь ехать? — вкрадчиво осведомилась баба Маня.
— Но Вы же только что спросили, где посадка на самолет до Замохранска, — побагровела служащая.
— Спросила, — кивнула баба Маня. — Так и что? Сразу туда ехать должна, в какой-то ваш Замохранск? Вы лично знаете такой город?
— Не-е-ет, — окончательно запуталась служащая.
— Вот! Сами не знаете, а людям билеты навязываете. — И оскорбленная «навязчивым сервисом» баба Маня с достоинством удалилась.
— Да уж, ты, баб Мань, даешь, — высунуласб вместе с Бобриком из сумки Галка. — Ты где название такое откопала?
— Это Авоська в молодости говорил: «Авось, обойдется. Не в Замохранске живем», — посмеивалась в ответ баба Маня. — Да ты на карту глянь, и не такое найдешь.
— А Ложкаревок много? — спросил бобренок.
— Ложкаревок-то, может, и много. Да наша — одна, — ответила баба Маня.
В воздух с ревом взмыл самолет. Он набирал высоту, а в багажном отделении в огромном чемодане с наклейкой про Канберру и дырочками в боку слышалась какая-то возня.
— Меня сейчас стошнит, — пробасил Эму.