Лучи уходят за горизонт
Шрифт:
Алессандро увидел утомлённые и некрасивые перепачканные лица. Они покорно смотрели на него. Вдруг у женщины, которая лежала на полу, вырвался стон, она затряслась, Алессандро перевёл на неё автомат и пригляделся. Она рожала. Это не гора одежды валялась на ней, это выпячивался её живот. Она еле сдерживалась, её тело дрожало, и одна из женщин крепко сжимала её руку. Роженица продолжала стонать. Женщины молчали, а Алессандро стоял, нацелив на них автомат.
– Что у тебя там за куча дерьма? – раздался в ухе голос командира.
– Трое детей и четыре женщины, одна из них рожает, – отозвался Алессандро.
Роженица вскрикнула, другая резко взглянула на неё и прижалась
– Никакого дерьма там нет?
– Нет… – Алессандро запнулся. – Нет.
– Бросай тогда своих шлюх и бегом к группе! Что ты там завис?!
– Иду! – сказал Алессандро.
– Беги! – командир вдруг хохотнул. – Рожающих не видел? Не дай бог ещё увидишь!
– Бегу! – повторил за ним Алессандро. Он отступил назад к лестнице, не сводя прицела с женщин. Он боялся повернуться к ним спиной. Ещё несколько секунд простоял, направив на них автомат. Услышал слабый сладковатый запах, пробившийся сквозь пыль и вонь. Схватки у роженицы продолжались, но все женщины внимательно смотрели на него. Алессандро резко развернулся и взбежал по лестнице.
Визор вернулся в ночной режим, и на тактической карте Алессандро увидел, как далеко продвинулся его отряд, пока он в ступоре смотрел на ребёнка, появляющегося из расширенного влагалища той неопрятной и некрасивой женщины в подвале. Он вспомнил, зачем он здесь: идёт охота, и подонок, из-за которого погибали невинные люди, мерзкий террорист, который прикрывается такими вот несчастными женщинами, обвешивает маленьких и рождённых в таких помойках детей бомбами, отправляет их на смерть, – этот подонок ещё жив, но ненадолго, и Алессандро готов поклясться, что тварь уже чувствует приближение своего конца. Гончие несутся по его следу, и они не остановятся, пока не разорвут эту мразь на части, пока не оторвут ему голову и не поднесут хозяевам на блюдце. Очень скоро на их визорах появится красная отметка – первоочередная цель, и как только её местонахождение будет определено, шансов на спасение не останется. Это случится, так или иначе, но пока красной отметки на визоре нет, нужно бежать, как приказал командир, взять след по запаху страха, учуять слабость, рвануть туда, обнажив клыки…
Алессандро вернулся к выполнению задания, на время забыв про роженицу; но как только они добрались до подонка и, сперва прострелив ему колени, по приказу командования довершили дело очередью в голову, размозжив череп и аккуратно собрав в санитарный мешочек осколки, как только погрузились обратно в вертолёты и полетели обратно на базу, как только Громила включил в наушниках Вольфганга Амадея Моцарта и откинулся на стенку, закрыв глаза и отдавшись «Реквиему» (он всегда слушал его после, но никогда – до операции), Алессандро вспомнил женщину и её ребёнка.
2 мая 2020 года. Острова Блонд, Западно-Корейский залив
В тот же час, на расстоянии четырёх тысяч километров от восточных окраин Пакистана, где штурмовой отряд специального назначения войск Евросоюза выполнил свою задачу, погрузился в вертолёты и поднялся в воздух, Нам Туен услышал слова, вернувшие его
– Вы свободны, – сказал ему начальник тюрьмы, упитанный коренастый человек с большими бухгалтерскими очками на круглом и рыхловатом лице. Нам Туен иногда думал, что это лицо, если встретить его в обычной жизни, на улице или в магазине, показалось бы добродушным и наивным, даже смешным, но здесь… в этих забавных очертаниях таилась угроза, а из-под очков выглядывали поросячьи глазки садиста.
– Спасибо, – ответил Нам Туен. Он сидел напротив начальника тюрьмы, отделённый от него широким столом из красного дуба. На столе перед начальником тюрьмы лежали какие-то документы. Их, видимо, привёз чиновник, стоявший возле окна и любовавшийся пейзажем. Нам Туен по костюму и по манере держаться определил, что этот чиновник из Китая, а не из Северной Кореи, что внушало одновременно и надежду, и страх. Иероглифы в документах вроде бы тоже китайские, Нам Туен их видел, но никак не мог сфокусировать зрение и прочитать, что именно написано. Глаза и раньше подводили его, а в последние три года из долгого десятилетия, проведённого здесь, в секретной тюрьме Китайской Народной Республики в Западно-Корейском заливе, на островах Блонд, в компании северокорейских надзирателей, он и вовсе стал терять зрение, переживая по ночам в душной темноте камеры, что вскоре ослепнет.
Но вот он сидит напротив начальника тюрьмы и сквозь распахнутые окна его кабинета видит безоблачное небо и яркое солнце, видит, как свет отражается на водной ряби, видит пикирующих за добычей чаек.
– Ваш адвокат прибыл вместе со мной. – Китайский чиновник развернулся к Нам Туену. – Он ждёт вас внизу, на корабле. С вас сняты все обвинения. Осталось решить несколько формальностей, и мы с вами тотчас же отправимся в Далянь.
– Спасибо, – повторил Нам Туен. Ничего не произошло. Внутри у него нарастала странная лёгкость, словно кандалы сняли не с рук и ног, а с души, но она осталась подвешенной… «Что угодно, – мечтал он, – только прочь отсюда. Что угодно, какие угодно условия, только прочь отсюда, прочь! Прочь от этих холодных стен и душных коридоров, от одиночных камер и решёток, от солёного морского ветра, от этих камней и далёких, исчезающих в тумане огней с дальних берегов… Я ждал так долго, что угодно, я сделаю всё что захотите, неужели наконец свершилось, только бы это была правда, только бы не обман, не сон…»
– Вот постановление о вашем освобождении и пересмотре дела. – Чиновник наклонился и подвинул одну из бумаг к Нам Туену. – Подписано председателем Фань Куанем. Посмотрите.
Нам Туен взял бумагу. Иероглифы расплывались перед глазами. Он напряг глаза, пытаясь разобрать хоть что-то. «Нам Туен… Дата рождения: 27.01.1982… Место рождения: Пекин… Осуждён: 2009 год… Согласно решению Верховного народного суда от 01.05.2020 признан невиновным и подлежит незамедлительному освобождению из-под стражи… Подпись: Председатель КНР Фань Куань»… Того единственного, что Нам Туен вынес из текста, было достаточно, чтобы опуститься лицом на стол и целовать бумагу.
Чиновник обошёл стол и указал в конец документа.
– Подпишите, пожалуйста, здесь. – Он протянул Нам Туену ручку. Пальцы Нам Туена тряслись, но он сумел сжать ручку и наклонить к бумаге. Он знал, что подпишет, что у него нет выхода – он не просто хочет это сделать, ему жизненно необходимо подписать эту бумагу, как можно скорее порвать со всем этим кошмаром, поглощавшим его последние десять лет… «Прочь отсюда! скорее, подписывай, чего ты ждёшь!! подпиши, разве не об этом ты молился и мечтал всё это время и все эти годы, разве не…»