Лучшая фантастика XXI века (сборник)
Шрифт:
Шаттл пристыковался к станции «Панегирик», и патун, как повелось, вышел первым. Равенство – отличная идея, но в действительности патуны странствуют по Галактике уже полмиллиона лет. В развитии они опережают всех других инопланетян так же, как мы – медуз, и это заставляет задуматься о месте человечества на этой шкале. Когда чужак проходил мимо меня, я почувствовал легкий ветерок, поднятый его кюриольной матрицей (это устройство позволяет другим чужакам, например слипридам, живущим в межзвездных газовых облаках при почти абсолютном нуле, находиться на поверхности Земли и с легкостью приспосабливать окружающую их среду под устраивающие их условия. Для упрощения назовите это силовым полем, хотя на самом деле это нечто гораздо большее.
Всевозможные группы религиозных фанатиков-шизиков-идиотиков, конечно, сразу назначили инопланетных сверхсуществ причиной всех бед человечества и достойной мишенью, и всего через неделю после появления чужаков какой-то вооруженный бомбой самоубийца попытался взорвать в толпе патуна. Он привел в действие взрывное устройство, но внезапно оказался в невидимом цилиндре вместе с медленно сгорающей пластиковой взрывчаткой – малоприятное зрелище. Другие попытки убить патуна тоже пришли в столкновение с разнообразными симметричными ответами. К снайперу, вооруженному винтовкой с оптическим прицелом, пуля вернулась через этот самый прицел и пробила голову. Бомбист в Испании просто исчез вместе со своей машиной, чтобы появиться – все еще пребывая за рулем – на крыше деревянного дома, который баскские террористы превратили в свою базу. После этого таких попыток стало намного меньше – не потому что террористы излечились от своего безумия, а потому что были упомянуты бейлеки (летающие лазерные пушки, похожие на большие огрызки яблок), способные устроить на Земле подобие глубин Солнца; эта угроза обеспечила патунам безопасность.
Станцию «Панегирик» от системной базы отделял, если воспользоваться определением и чужаков, и моим собственным, всего один короткий шаг. Врата представляли собой просто большое кольцо на одной из площадей «Панегирика»: вы вставали в это кольцо и оказывались на месте. База – гигантский штабель дисков различного размера (девятьсот сорок километров от основания до вершины) – обращалась по орбите вокруг Юпитера. Эту базу перебросили из какой-то системы за восемьдесят световых лет в наше облако Оорта, и оттуда она со скоростью в половину световой направилась к Юпитеру, а корабли с контактерами полетели к Земле. Очевидно, мы созрели для контакта: были достаточно умны, чтобы осознать происходящее, но в то же время еще не настолько развиты, чтобы наша цивилизация погибла при столкновении с таким поражающим воображение всемогуществом.
На системной базе я начал осматриваться – ориентироваться мне помогала специальная программа, загруженная в мой планшет, – и только спустя какое-то время начал повсюду замечать струдов. До тех пор я видел их только на рисунках, и, насколько мне известно, ни один из них не бывал на Земле. Но почему здесь их несколько тысяч? И, конечно, я тут же позволил себе глухо рассмеяться. Да мне-то какое дело? Тем не менее, вновь встретившись с Найджелом и Джулией, я спросил их об этом.
– Согласно данным наших исследователей они стоят довольно-таки низко по шкале разумности и вышли в космос только благодаря протекции патунов.
Джулия изучала свой планшет, чувствуя себя неуютно в роли интервьюируемой; Найджел позади нее перегнулся через перила, снимая огромный металлический склон с прикрепленными к нему тысячами похожих на морские блюдечки струдов в состоянии спячки.
Джулия продолжала:
– Некоторые расы полагают струдов домашними животными патунов, но и нас они ставят не выше.
– Но почему их здесь так много? – спросил я.
Она сердито показала на склон.
– Я неоднократно спрашивала об этом, и всякий раз мне советовали спросить у патунов. А те нас игнорируют: видите ли, слишком заняты своими суперважными делами.
Я подавил желание заметить, что существа, способные пересечь Галактику, не так уж высоко ценят бесконечные медиасенсации. Покорно дав еще одно «короткое» интервью, я сумел улизнуть от них и, заблудившись и не найдя дорогу в назначенный мне отель, оказался в одном из парков, сознавая, что какой-то струд всюду следует за мной…
Сидя в сдерживающей ячейке, я разглядывал монстра, надеясь, что его кюриольная матрица не заработает вновь, потому что бежать мне было некуда и, как у представителя расы, с которой только что вступили в контакт, своей такой матрицы у меня не было. На системной станции среда обитания специально создана для нас, жителей этой системы, поэтому для выживания матрица нам не нужна… и, конечно, детям не дают играть с острыми и опасными предметами. Я уже начал думать, что зря помчался к этому патуну, как вдруг меня снова неожиданно переместили и я оказался в вестибюле совершенно обычного с виду отеля. Внимательно осмотревшись, я повернулся, прошел через вращающуюся дверь и огляделся. Ага: городская улица, на первый взгляд совершенно обычная, если не считать Юпитера в небе. Именно этот район я пытался найти перед столкновением со струдом: сектор, предназначенный для людей, уютная, кажущаяся совершенно обычной база, чтобы мы не пугались и не смущались. Я вернулся в отель, слегка прихрамывая, несмотря на вспомогательный скелет, и тяжело дыша, потому что потерял ингалятор, а пластырь и пилюли переставали действовать.
– Дэвид Холл, – сказал я у стойки. – У меня забронирован номер.
Автомат опустил полированную металлическую муравьиную голову и осмотрел мою изорванную одежду; затем он заглянул в свой планшет, и через мгновение его рука – вернее, клешня – протянула мне карточку-ключ. Я направился к лифту и вскоре оказался в комнате, какую никогда не мог позволить себе на Земле; мой багаж был аккуратно сложен у кровати, а на столе – угощение за счет отеля. Я открыл бутылку шампанского и большими глотками осушил половину, выйдя на балкон. Что теперь?
До краткой встречи с врачом-слипридом мне говорили, что я могу прожить еще несколько недель, но «несомненно, пришельцы что-нибудь сумеют сделать». Что ж, они и сделали. Лекарства и вспомогательный скелет дали мне возможность передвигаться и получать хоть какое-то удовольствие от последних дней моего существования. Однако срок жизни, к несчастью, не изменился. Поэтому я твердо решил, что постараюсь увидеть как можно больше в этом замечательном месте… но в проклятый парк больше не сунусь. И я стал размышлять о том, что произошло.
Парк был пятнадцати километров в поперечнике, с земными лугами и густыми рощами саговников, похожих на лиловые ананасы и высоких, как деревья. Повсюду сновали инопланетяне, среди них очень много струдов. И один – тот самый, который, сразу уверился я, повсюду следовал за мной, – застыл и стоял, как изваяние, на ромашковом поле, а потом начал приближаться ко мне. Я вежливо посторонился, но он последовал за мной, издавая странные стоны. Тут я испугался, но не выдал себя и не шелохнулся, когда струд протянул ко мне щупальце. Может, он просто здоровался. Стрекальные клетки затрещали, как маракасы, и мою руку словно стегнули бичом, а потом она онемела, сделавшись чувствительной, как кирпич. Чудовище затряслось, как будто в сильном возбуждении.
– Съем тебя!
Чертова тварь! Я был не против знакомства с этим ублюдочным представителем братьев наших меньших, но не согласен стать его главным блюдом!
Я вернулся в номер, раскрыл чемодан, отыскал запасные ингалятор и пластырь и пошел в ванную. Час спустя я был чист и сумел превратить боль в легкую неприятность, которую постарался еще больше ослабить с помощью содержимого мини-бара. Проспав свои обычные три часа, я проснулся, чувствуя дурноту, задыхаясь и снова испытывая сильную боль. Несколько вдохов из одного ингалятора, и мои легкие раскрылись, другой ингалятор снял ощущение, будто кто-то трет мою грудь наждаком, а принятые дополнительно таблетки позволили мне проспать еще два часа, а это, знал я, все, на что я могу рассчитывать.