Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса
Шрифт:
– Подавайте вещи.
Погрузка-посадка не заняла много времени, хотя поросятам, судя по визгу, это не понравилось.
Как ни напрягал глаза Кит, увидеть рыбацкие лодки ему больше не удавалось.
Спохватившись, что Розали ждет его одного, он попросил извинения и добавил:
– У них там клюет вроде.
– Так, мелочь. – Паромщица глянула на реку и поставила сундук Кита. – Фута два от силы. Рыбаки любят, чтобы покрупнее, пять-шесть футов. Но слишком большая рыба им, конечно, не нужна. Впрочем, на самом деле
Она имела в виду папку. Кит поколебался секунду-другую и отдал, а затем сошел на паром. И ойкнул: судно просело под его весом. Совсем чуть-чуть, но желудок прыгнул к горлу.
– Ты чего? – беспокойно спросила ближайшая торговка.
Розали отвязала швартовочный конец.
Судорожно сглотнув, Кит ответил:
– Да не учел, что это туман, а не вода. Совсем другие ощущения.
Не было нужды добавлять, что он испугался, – все и так поняли. Кто-то пробормотал слова сочувствия. Почтальонша с ястребиными чертами лица ворчливо пожаловалась:
– Сколько ни переправляюсь, все никак привыкнуть не могу. Не нравится мне это занятие.
Розали закрепила кормовое весло и окунула широкую треугольную лопасть в туман; тот неохотно раздался.
– Я по туману почти всю жизнь плаваю, однако и воду помню. Она быстрая и коварная. Нет, туман лучше.
– Это только на твой вкус он лучше, – возразила Уни Каменщица.
– Вода не такая опасная, – поддержал ее владелец поросят.
Розали налегла на весло, и паром отвалил от пристани.
– Ничто не опасно, пока оно тебя не прикончит.
Туман почти мгновенно поглотил тихие береговые звуки.
В числе первых проектов у Кита был простой, в один арочный пролет, мост через воду. Далеко на севере, в провинции Эскье. Прежде чем началось строительство, архитектор посетил участок и задержался на пять суток – угодил в буран, оставивший после себя двухфутовый снежный покров. Сейчас Киту ясно вспомнились те метельные безлунные ночи, тот густой воздух, глушивший голоса, как прижатая к ушам подушка.
Своим веслом Розали не столько галанила, сколько рулила. В любом направлении, кроме разве что верхнего, не было видно ни зги. Наверное, и правда туман разговаривал с Паромщицей: она умела направлять лодку так, чтобы течение подхватывало ее и несло в нужную сторону. Паром двигался по узкой долине, пока та не обмелела, а затем и вовсе не перешла в холм.
«Спокойная переправа», кренясь, съехала на несколько футов влево. При этом послышался хрип – это почтальонша задушила панический вопль.
Слово «туман» здесь явно не подходило. Белесая масса была слишком плотной; подчас казалось, паром плывет не в ней, а по ней. В этот вечер она больше всего походила на густую грязную пену, взбиваемую на бурном море сильным ветром.
Кит опустил руку за борт, и туман, на ощупь почти сухой, облепил ее, пополз вверх по запястью. Не сразу архитектор понял,
– А если мы будем разговаривать или шуметь, крупняк не приманим? – шепотом спросил свиновод.
– Лучше обойтись без болтовни и поросячьего визга, – ответила Розали. – Крупняк, похоже, любит низкие звуки, иногда в грозу всплывает на гром.
– Если это не рыба, то что? – поинтересовалась одна из торговок. – На что похоже?
У нее дрожал голос. Туман угнетал всех, кроме Розали.
– Если хочешь узнать, надо увидеть собственными глазами, – отвечала Паромщица. – На худой конец, обратись к рыбакам, пусть расскажут. Они рыбу потрошат и пластают прямо у себя в лодках, а все прочие видят только мясо в бумажной обертке или черные шкуры в рулонах для кожевников и канатчиков.
– Так ведь и ты видела живую рыбу, – возразил Кит.
– Да. Она широкая и плоская. И уродливая…
– А крупняк? – спросил Кит.
Ее голос сразу огрубел.
– Про него тут говорить не принято.
Некоторое время все молчали. Туман – или все-таки пена? – скучивался перед носом парома и раздавался в стороны с еле слышным шипением. Разок он вздыбился слева по борту, и там мелькнул кто-то темный, за ним еще один – но далековато, не рассмотреть толком. Торговка еле сдержала крик – молодчина, даже не шелохнулась, только слезы выдали ее ужас.
Наконец показался правый берег, но черная громада насыпи не приближалась еще очень долго, как показалось Киту, несколько часов. Он, превозмогая страх и стараясь не касаться лицом тумана, склонился над бортом и всмотрелся в глубину.
– Не может же он быть бездонным, – проговорил архитектор, ни к кому конкретно не обращаясь. – Что там, внизу?
– Да что бы ни было, тебе до дна не достать. – ответила Розали.
«Спокойная переправа» взмыла на верхушку туманного холма, соскользнула в лог и поплыла, развернувшись, дальше. И совершенно неожиданно для пассажиров паром оказался в броске камня от правобережного причала. Там горели факелы и ждали люди. Заметив паром, они зашевелились. Почти скраденный расстоянием, донесся мягкий баритон:
– Розали?
– Да, Пен! – прокричала в ответ Паромщица. – Десять на борту.
– Носильщики нужны? – прилетел с другой стороны голос.
Кое-кто из пассажиров ответил утвердительно.
Между паромом и пристанью оставалось еще несколько футов, когда Розали сняла с кормы и уложила на днище весло, прошла на нос и перебросила веревку через сужающийся промежуток. На той стороне приняли конец, и через несколько мгновений лодка была надежно пришвартована. Высадка и расплата заняли меньше времени, чем посадка. Кит выходил последним. Недолгая торговля – и носильщик согласился доставить сундук на постоялый двор.