Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов
Шрифт:
Перон отправился в путь из дома на углу Тридцатой и Даунинг, который впоследствии сгорел при подозрительных обстоятельствах. Неудивительно. На постройку и подготовку к использованию нелегальной машины времени нужен порядочный срок, поэтому преступник под другим именем снял целое здание в районе с дурной репутацией и, как только прошел балласт, сжег весь дом. Самый обычный трюк, к тому же из–за пожара балласт вынужден пуститься в бегство, иначе обычно он прячется прямо там, где стоит машина времени. Мы с Хорейси поймали восемь балластов, и те рассказывали одно и то же: они голые или в какой–то рвани оказывались
Тридцатая и Даунинг — логичное место. Грязный и богемный район, там Лийты покушали апартаменты для любовниц или нарковечеринок, к тому же рядом со станцией левитранса, где гравитационную энергию легко украсть с помощью обыкновенной эдисонной трубки с ртутью вместо антенны.
Мы могли взяться за дело уже на следующий день после отбытия Перона. Королевское темпоральное отделение уже замерило передаваемую мощность, массу и цил–ог, но нам ничего говорить не собиралось, пока сами не попросим, а мы, естественно, не спрашивали и работали своими методами, то есть засекали аномалии после исчезновения балласта, аккумулирование следствий и степень каузопропагации. Типичная ситуация: копы из КТО ни с кем не сотрудничали, а уж с федералами и подавно.
— Так, — сказал я, — простая сверка памяти, чтобы наши с тобой данные совпадали; по свидетельствам, ранее Перон не был замечен в экспериментах с машиной времени, хотя ничего необычного, одну такую можно сделать из трех старых радиоприемников и любого ультразвукового очистителя, выпушенного до тысяча девятьсот восемьдесят пятого года…
Хорейси кивнула:
— А всю физику он мог найти в межсети — там куча статей по вопросу. К тому же его досье засекречено, Перон из Лийтов, поэтому существует немалая вероятность, что он и сам высококлассный физик или математик.
Она перевернула еще одну карточку:
— Тут есть сорокасекундный кинеграф с его изображением, дольше они найти не смогли. Он любил танго и посещал большинство аргентийских клубов города.
Я просмотрел запись: мне все лица кажутся одинаковыми, но походки я помню превосходно.
Перон быстро и аккуратно провел партнершу через болео и вышел на элегантное крусе; следил, чтобы она не отклонялась от заданной оси, но без всякой суеты. Женщина в танце выглядела хорошо, но не потрясающе, а значит, Альварес вел твердо, четко, но без особой фантазии.
— Неплохо, — заметил я. — Но ничего выдающегося.
— Ты… танцуешь? — Хорейси явно сильно удивилась. Еще одно декларативное утверждение, расширившее список вещей, о которых она знала.
— Да. Я встречал Перона; мы танцевали в одних и тех же клубах. Он там часто появлялся, но исчез пару месяцев назад. — Я пристально всмотрелся в кинеграф. Черты лица казались размытыми; можно подумать, Альварес отсутствовал месяцев девять. Я плохо его помнил, но не от темпоральных эффектов; скорее всего, просто не обращал внимания.
— А ты узнаешь его, если увидишь?
— Да, без вопросов. Если меня отправят назад, точно узнаю. Ты, конечно, упомяни о такой возможности в ежедневном отчете, но Бюро и пытаться не станет. Даже мои смутные воспоминания лучше этого кинеграфа, сожги его.
Пленка затрещала. Хорейси вытащила следующую карточку:
— У Перона было много друзей.
— Насколько много?
— Идентифицирован сорок один человек.
— Это для нас с тобой много, а для танцора очень даже средне.
— А звучит внушительно.
— Всегда давай мне точную цифру.
— Прости, Растигеват. Ты прав. — Она пристально изучала меня, раскрыв отверстия, определяла, не расстроился ли я, поэтому пришлось улыбнуться и сказать, что все в порядке. Хорейси вечно расстраивалась, когда я на нее злился.
Лучше отвлечь ее от подобных мыслей. Я спросил:
— Сорок один друг, а какого рода отношения?
— Довольно случайные, причем все. Потусоваться, сходить в бар или в кино, такого рода. Девять — с танцев, тридцать два — с Теормысли, это философский терминал в межсети. Его старые приятели оттуда уже спорят о том, кто он был, куда ушел и так далее.
— Я могу взглянуть на карточку?
Она передала ее мне. Хорейси могла целый день говорить о таблице с цифрами, и я бы ничего не понял: она их просто не видела. Но когда такой материал изучал я, а потом объяснял ей, мы получали гораздо больше информации.
Частота контактов и упоминаний об объекте и степень доверия утверждениям, содержащим информацию о нем, укладывались в обычную схему, возникающую после прыжка: друзья Перона говорили о нем все меньше и меньше, их беспокоило то, что они не могли толком вспомнить старину Как–его–там. За последние три месяца четверо решили, что его личность — это мистификация, созданная остальными членами группы, а еще пятеро начали склоняться к такой мысли. До прыжка в своей персональной сети Альварес обладал наивысшим индексом цитируемости: теперь же восемьдесят пять процентов его высказываний приписывали кому–то другому.
— Популярный парень, — заметил я. — Но в танцевальных сообществах есть одна черта, которая мне нравится: там не нужно говорить больше, чем ты хочешь, а большинство участников предпочитают не слишком друг к другу привязываться. Танец же — это упражнение в точности и красоте. Мне все это нравится. К примеру, мы никогда не стояли с ним в паре, болтаю я немного, поэтому мы с Пероном практически не общались. Однако я хорошо помню, что вокруг него постоянно толклись люди. Я легко узнаю его по походке, если, конечно, он вернется.
— Ты полагаешь, что мы его не поймаем.
— Без шансов. Ему уже практически все сошло с рук. Чудо, что его прыжок вообще засекли. Действия Перона уже сливаются с реальностью. Боюсь, будет скандал.
Отверстия в глазах Хорейси поблекли, и она задумчиво почесала в затылке:
— Вот черт!..
Хорейси ненавидит скандалы. Я же их едва замечаю.
Шестьсот лет назад, на Великой лекции 1403 года Фрэнсис Тируитт сформулировал теорию индексальной выводимости. Вскоре он умер, но работу продолжили его ученики. В 1421 году шестистраничное вычисление низвергло всю аристотелевскую механику и астрономию Птолемея, а также подсказало ученым, как создать телескопы и хронометры, которыми можно было это вычисление подтвердить. В 1429 году Марлоу в одном увесистом томе открыл периодическую систему элементов, валентность и углеродные цепи. Последним из учеников Тируитта умер Кристофер Беркли Максвелл, и в его архиве нашли базовые уравнения электромагнетизма.