Лучшая зарубежная научная фантастика
Шрифт:
— Ты говоришь это после того, как охранники обращались с тобой?
— Что? Разве ты не видишь, что онибольны?
— Я не это хотел сказать.
— А что ты хотел сказать? — терпеливо переспросил старый адареец.
Макс свесил ноги с койки и выпрямился.
— Что вы делаете здесь, на нашей планете? — Он вытянул указательный палец. — Зачем вы здесь?
Адарейцы переглянулись. Как обычно, они, казалось, обдумывали свои слова вместе, прежде чем ответит
— Мы прилетели сюда, чтобы торговать с вами, — ответил один из них, человек с песочно-желтым лицом и торчащими во все стороны волосами. — Это единственное место в галактике, где можно приобрести промышленные товары. На других планетах вещи либо делаются автоматически, причем они все время одинаковы, либо изготовляются вручную, и каждая из них индивидуальна. Но ваши заводы производят необычные вещи, которые одновременно и идентичны друг другу, и носят неповторимый отпечаток руки изготовителя.
Макс отмахнулся от этого. Он достаточно долго проработал политическим комиссаром и сразу распознавал пропаганду.
— Торговать можно и в космосе. Я спрашивал об истинной причине.
Запах, витавший в воздухе, стал горько-сладким, затем исчез.
— Ты имеешь представление о том, насколько уникальны обитатели твоей планеты? — наконец, спросил старик. — Ваши поселенцы говорят на дюжине языков, происходят из враждующих стран, и все же они объединились ради единой цели — чтобы превратить в оазис эту пустыню, больше никому не нужную.
— Хуже всего то, что заканчивать работу они предоставили нам, — сказал Макс.
— Аминь, — пробормотал адареец с зеленой кожей.
— Мы пришли сюда не по своей воле, — продолжал старик, — но те, первые поселенцы прибыли на планету по собственному желанию, шансов выжить у них практически не было, и все же они не только выжили, но и процветают. Какая же нужна вера, чтобы творить подобные чудеса! Они образовывали живые цепочки, все — мужчины, женщины, дети — выуживая из моря пропитание…
— Я знаю историю, — перебил его Макс. — Можешь пропустить урок для начальной школы. Если, конечно, не хочешь создать бригаду верующих и передавать ведра по комнате.
Адареец пошевелился, обернулся к остальным; они склонили головы друг к другу, не говоря ни слова. Через несколько секунд он ответил:
— Мы хотим оказать почтение духу двадцатого века.
Для Макса это имело еще меньше смысла, чем все предыдущие разговоры. Да, его народ хотел повернуть время вспять и остаться в двадцатом веке, но адарейцы слишком далеко ушли от этого.
— Что? Ты имеешь в виду открытие двойной спирали, первые генетические исследования?
— И не только это, — ответил адареец. — Это был век великих политических перемен, век
— Ух ты. — Макс оглядел тесный барак, узкие койки, истощенные тела. — А вот я всегда думал, что это век отравляющих газов и атомной бомбы, концлагерей и Гулага, век массовых убийств.
— Ты прав, — помолчав, произнес старик. — Но у нас есть выбор.
— Что-то я не вижу никакого выбора, — возразил Макс. — Значит, вы говорите, что прилетели сюда главным образом для того, чтобы осмотреть большой исторический аттракцион?
Высокий адареец с выступающими венами проворчал что-то.
— Это не… — начал старик.
— Вот он, — перебил его Макс, указывая на высокого адарейца. — Разве он не сказал, что все мы в конце концов утонем? Это не наш выбор и уж никак не развлечение.
— Я такого не говорил, — холодно возразил зеленый.
Старик, протянув руку, сжал щиколотку своего соседа.
— Мы по очереди поддерживаем друг друга на плаву, и поэтому идем ко дну не сразу.
— Как вам будет угодно, — сказал Макс.
Старик пошевелился и взял какой-то предмет, лежавший рядом с ним.
— Вот, — он протянул предмет Максу. — Ты плывешь уже месяц. Я выиграл пари. Думаю, ты заслужил одну из этих двух мисок супа.
Макс взял миску обеими руками, поднес к лицу. Пахло луком, картофелем и укропом.
Старик прикоснулся к тыльной стороне ладони Макса, затем направился к своей койке. Остальные адарейцы один за другим поднимались, и все они, прежде чем вернуться на место, прикасались к чужаку, — сжимали ему локоть, слегка хлопали по спине. Адареец с зеленой кожей встал последним, и только он не дотронулся до Макса.
— Я сказал тогда, что утонешь ты, — произнес он. — И продолжаю так считать.
Когда он отвернулся, Макс спросил:
— Как тебя зовут?
Адареец замер, стоя боком к Максу.
— У нас нет имен. Мы — дерьмо, свиньи, монстры. Ты что, не слушаешь, что говорят вокруг тебя?
— А ты никогда не слышал пословицу: «Те, кто не помнит своей истории, обречены повторять её»? [74]
Адареец остановился.
74
Высказывание принадлежит американскому философу и писателю Джорджу Сантаяне (1863–1952).