Лучшая защита

Шалыгин Вячеслав Владимирович

— А в общих чертах, что за список?

— «Список Моральных Двойников-Сатрапов» — так я его назвал. Там почти сотня фамилий. Все занимаются разными делами: политикой, бизнесом, служат в силовых структурах и государственных учреждениях, на высших должностях, естественно, но все как один придерживаются принципа «железной руки». Понимаешь?

— Смутно.

— Дисциплина, неподкупность и упрямство, особенно в исполнении законов.

— Разве плохо?

— Ну вот, опять ты тормозишь! Я же не даю оценок — плохо или замечательно, — я указываю на закономерности и очень странную схожесть

методов руководства! Один пример: президент «Райха» Жданов во всех публичных выступлениях говорит почти теми же словами и проповедует ту же мораль, что и наш главный полисмен Белкин. Разве это нормально? Президент Галактической Корпорации и полицейский — будто два брата-близнеца. По внутреннему содержанию, я имею в виду.

— Может, они состоят в одной партии? Как это называется… в «партии власти»?

— Вот именно, Олежек, вот именно! — Моня радостно подпрыгнул на стуле. — Партия, объединяющая олигархов, силовиков и высших политиков! Но, заметь, не желающая заявлять о своем существовании публично! Заговор! И помяни мое слово, в конце концов обязательно выяснится, что Стокгольмская расправа имеет к этому заговору прямое отношение! Я не берусь утверждать, что полицию на «свободников» натравили эти высокопоставленные заговорщики, все может быть совсем не так, но связь есть!

— Ну ты даешь! — Сполохов покачал головой. — Слушай, а мне ты этот список зачем сбросил? Мне же все равно, кто и чем занимается там, наверху. Лучше бы написал статью да отправил ее во «Времена» или в «Мировые новости». Серьезные издания, они быстро бы разобрались в ситуации, и, если ты прав, могло б закрутиться прибыльное дельце. Кроме того, карьера политолога была бы у тебя в кармане. Я-то тебе зачем?

— Если честно, для моральной поддержки, Олег. Ты единственный, кому я доверяю. Если ты прочтешь список и скажешь, что это бред, я без колебаний сотру все файлы и решительно похерю год кропотливого труда. Если нет, я смело пойду в «Эм Эн», клянусь!

— Ну, раз так… А раньше ты почему молчал? Я, глядишь, помог бы тебе чем-нибудь.

— Просто до вчерашнего вечера я не был уверен. А как только случилась эта трагедия в парке… Но вот тут как раз есть еще одно опасение. Если мой список окажется стопроцентно верным, я могу стать мишенью! Ведь это страшная тайна, и, возможно, те люди погибли из-за нее! Ну, или из-за чего-то, с ней связанного…

— Сукин сын, — вяло усмехнулся Олег. — Сначала втянул меня, а теперь предупреждаешь?

— Я думал, ты мне друг! — всерьез обиделся Ригельман.

— Ладно, не дуйся, шучу. Конечно, я тебе друг. Если что, ляжем на стол рядом. Ты хочешь, чтобы тебя вскрывал Ногин или сам «моргенштерн»?

— Типун тебе на язык!

— Согласен, зашивают оба небрежно, после их работы у покойников никакого эстетического вида. Укажем в завещаниях Пастухова. Он парень аккуратный.

— Мертвяк ты бесчувственный, Олежек. Одно слово — прозектор!

— Ладно, Моня, мне, похоже, хватит… Пойду завалюсь спать. Утром договорим, хорошо?

— Но ты, если до утра не продрыхнешь, список мой прочти, пожалуйста!

— Постараюсь… …Проспать до утра Сполохов был бы рад, но ему не дали. В три часа ночи позвонил сам куратор морга. Олега

всегда забавляло корявое название этой должности, но стоило шефу изложить суть проблемы, доктору стало не до веселья.

— Приезжай. Срочно.

— Три ночи, Карл, что за спешка?

— Здесь прокуратура и новый труп. По той же схеме.

— О чем вы? По какой схеме? С пулевым в голову?

— Да. И еще…

Шеф взял долгую паузу, нарушить которую Олег почему-то не решался. Неприятное предчувствие окатило его внутренности холодной волной.

— Это Ригельман… — наконец выдавил куратор.

Внутри у Сполохова все оборвалось. Он вскочил с кровати и начал лихорадочно одеваться. Руки снова дрожали, но теперь не с перепоя…

5

Первая леди Объединенных Наций, а по совместительству главный редактор «Мировых новостей» Наталья Томилина была женщиной на удивление молодой и красивой. Отправляя запрос, Сполохов был уверен в двух вещах: что если ему и ответят, то, во-первых, это будет какой-нибудь мелкий служащий, а никак не главный редактор. И если уж редактор — женщина, это обязательно должна быть энергичная старая грымза, пробившаяся на теплое местечко всеми правдами и неправдами. Ожидания не оправдались, и Олег немного растерялся. А если честно, растерялся совершенно. До сумбура в мыслях и неспособности четко сформулировать суть проблемы.

— Я хотел поговорить… у меня есть материал. Не мой, моего друга. Он погиб. Я не уверен, но мне кажется, его смерть как-то связана со списком.

— С материалом? — уловила Томилина, несмотря на бестолковость объяснений.

— Да, с ним. Вы посмотрите?

— Конечно, док. Только у меня есть встречная просьба. Ведь это вы проводили вскрытие жертв Стокгольмского инцидента? Как насчет интервью?

— Я… но прокуратура взяла с меня подписку о неразглашении…

— Отлично. Мы и не будем касаться деталей следствия. Вы просто выскажете личные впечатления и предположения, а в конце вскользь упомянете следователей, которые брали с вас такую подписку. Годится?

— Не знаю, мне надо подумать.

— Конечно. — Наталья очаровательно улыбнулась. — Сбрасывайте ваш материал.

Сполохов уже рассмотрел ее более внимательно, но первое впечатление от этого не испортилось. Ей было не больше тридцати пяти, и она знала себе цену. И цена эта была чрезвычайно высокой. А потому выглядела Наталья классно. Именно так. Олег в подобных вопросах разбирался досконально. Ее шарм и потрясающая красота обезоруживали. Они заставили Сполохова испытать давно забытое ощущение благоговейного трепета. Как у романтично настроенного школьника…

Пока он изучал внешность редакторши, она успела пробежать взглядом список и сделать некие выводы. Ни выражение лица, ни интонации не изменились, но выданное Томилиной резюме Олега крайне огорчило.

— Не годится.

— Но почему?! Я уверен, что между Стокгольмской расправой, гибелью моего друга и этим списком существует связь!

— А я не уверена. В списке фигурируют фамилии весьма влиятельных и уважаемых людей. Бездоказательно обвинять их в чем бы то ни было — абсурдно. Кроме того, это опасно.