Лучше бы я осталась старой девой
Шрифт:
Нана Георгиевна прилагала все силы, чтобы удержаться на ногах. «В машине отсижусь… – подумала она. – Мучение мое, Инка! Что же это такое?» Сейчас время, когда дочь жила здесь, показалось мирным и счастливым. Чего бы она не отдала, чтобы знать, куда и почему уехала дочь, куда девалась малышка!
– Вот мой телефон. – Она едва смогла написать его на листке из блокнота и протянуть Александре. – Если она вернется за вещами – позвоните мне.
– А если она ко мне не зайдет? – спросила та, беря листок.
– Не знаю тогда, что делать. Да и когда она приедет?
– Еще сегодня, – уверенно сказала Александра. – А шмотки ее? Полный шкаф. Прикатит, не сомневайтесь. Я уж тут посижу, на лавочке. Черт-те что, июль месяц, а за все лето первый жаркий день! Ревматизм погрею… – Александра фальшиво улыбалась. – А приедет, что ей сказать?
– Скажите – мать была, – с трудом выговорила Нана Георгиевна. Она понимала,
Глава 9
За прошедшие два дня Лена отчетливо поняла несколько вещей. Первое – когда она звонит Инне, та не берет трубку. Второе – куда бы она не звонила, рядом с ней находится кто-то – либо Мухамед, либо один из его многочисленных родственников и гостей. Третье – она никуда не может выйти одна или с Сашкой. Требуется кто-то третий. Не то чтобы ей грубо запрещали прогуляться, нет! Все выглядело вполне пристойно. В тот день, когда она с Абдуллой вернулась со склада, вне себя от страха и подозрений, ближе к вечеру она поняла, что если еще пять минут останется в этой квартире, то сорвется, закричит, наговорит опасных для себя вещей. Тогда она оделась, одела Сашку и сказала Мухамеду, что идет гулять с ребенком. Он ласково улыбнулся, обул шикарные лаковые ботинки и сказал, что пойдет с ней, ему тоже не помешает прогулка. Так они и гуляли все вместе. На другой день, в четверг, она снова сделала попытку выйти из дома, на этот раз никого не предупредив. Но у Мухамеда на входной двери стоял замок, который отпирался ключом как снаружи, так и изнутри. Лена помнила, что раньше ключ всегда торчал в замке. Теперь его не было. Пришлось просить Мухамеда отпереть дверь, и все кончилось по-прежнему – он пошел с ней гулять.
Слова Сафара не давали ей покоя. Но как можно было последовать его совету и уйти от Мухамеда? Она закинула было удочку во время одной из совместных прогулок.
– Скажи, ты не обидишься, если я снова перееду к подруге?
– Что, Леночка? – откликнулся он. – К какой подруге?
– К Инне.
– Ах, к Инне… Тебе здесь плохо?
– Нет, хорошо, что ты! – Она очень старалась не смотреть в его сторону и говорить беспечно, легким тоном. – Но у тебя здесь одни мужчины, мне так неловко…
– Мои гости мешают? – искренне удивился Мухамед. – Только скажи, кто тебя обидел? Этот человек больше никогда не придет! Клянусь!
– Ну что ты… Никто меня не трогал! Просто мне скучно. С подругой можно поболтать, понимаешь?
– Болтай со мной! – Мухамед все еще улыбался, как будто она сморозила глупость. – Родственник лучше, чем подруга! И подруга не решала твоих проблем, верно?
Лена поняла намек. Мухамед несколько раз на дню давал ей понять, какую услугу оказал, уплатив долг. Но эта радость померкла. Она попала в капкан – бросить Мухамеда сейчас – значит выказать черную неблагодарность, нагрубить, навсегда стать его врагом. Оставаться у него в гостях – значит сойти с ума в ожидании Арифа. И все же она вытерпела бы эту пытку, если бы не предупреждение Сафара: «Уходи!» А Мухамед тем временем продолжал:
– Если скучно, мы можем тебя развлекать. Абдулла сводит тебя в ресторан, а ребенка – в зоопарк.
– Стара я по ресторанам ходить… – вздохнула Лена, сразу подумав о подруге. Что с ней случилось? Куда пропала? Да еще с ребенком… Попутно она пыталась придумать хоть какой-то выход. Ясно одно – надо уходить как можно быстрее. Пока с ней обращаются, как с королевой, но как с пленной королевой, вот в чем беда! Все под надзором! Не то что вынести из квартиры вещи, даже уйти в одиночестве нельзя… И этот Исса! Всегда он умудряется быть с Сашкой, ребенка не дозовешься… Уйти вместе невозможно, ведь придется отрывать мальчика от игры. В квартире постоянно находилось по крайней мере двое арабов. Чаще всего вахту несли Исса и Абдулла. Иногда приходили незнакомые, которые не разговаривали с Леной и вряд ли понимали по-русски. Хуже всего, если дома был сам Мухамед – он постоянно лез с разговорами, даже поздно вечером входил в ее комнату. Крючок на двери сломался – она не помнила когда… Теперь дверь не запиралась. Все эти мелочи, на которые она не обратила бы внимания в нормальной обстановке, теперь пугали до обморока. Заметив очередную деталь, подтверждающую слова Сафара, она застывала и чувствовала, что ей становится трудно дышать. Был еще один очень неприятный момент. У нее остались отложенные заранее деньги на обратный билет, но сверх этого – ничего. Она во всем полностью зависела от Мухамеда – он приносил ей сигареты, кормил, спрашивал, не надо ли чего купить, но ни разу не обмолвился, что мог бы дать денег на карманные расходы.
Утром в пятницу она проснулась совсем изнемогшая – наступили жаркие дни, она и не думала, что погода так
В этой квартире она отучилась от привычки валяться в постели по утрам. Все по той же причине – кто-то мог войти. Просить, чтобы на дверь снова приделали крючок? Что толку? И от чего спасет ее этот хлипкий крючок, который открывали ножом с другой стороны? Она оделась, посмотрела на Сашку. Сладко спит. Вспомнила об Оксане. Ей все-таки трудно было поверить, что ее отец – Ариф. Ничего общего, а вот Сашка – его точный портрет – такой же бешеный, веселый, курчавый, крючконосый… Все эти черты невероятно злили ее мать – ей было невтерпеж смотреть на чернявого мальчика и отвечать на вопросы соседок по дому. Она сгорала от стыда, хотя могла отвечать, что Ариф и Лена – самые настоящие муж и жена, могла даже показать свидетельство о браке, если бы до того дошло… Но что толку, если тот не звонил, не присылал денег и вел себя как холостяк? Лена снова вспомнила обещание Мухамеда, что Ариф приедет в двадцатых числах июля. И снова это обещание показалось ей чем-то нереальным, но теперь оно несло в себе добавочный смысл. Даже если ей наврали насчет Арифа, было названо определенное число – двадцатое июля. Зачем стали бы называть это время? «Сафар говорил – уходи скорее, – подумала она. – А двадцатое июля, наверное, говорит о том, что до этого числа со мной ничего не случится. Во всяком случае, не случится то, что с ним. За что же его убили?!»
Она пыталась себя успокоить: «В их арабские разборки лучше не соваться! Он был кому-то должен, кто-то свел с ним счеты. Они все какие-то родственники, просто невозможно разобраться в их отношениях! Но зачем же тогда он предупреждал меня? Только потому, что я теперь тоже их родственница? Это связано с Мухамедом? С Арифом?»
После душной бессонной ночи не хотелось есть, зато жажда мучила невыносимо. Пришлось одеваться, морально готовиться к неприятной встрече. Она выбрала полупрозрачное платье – подарок Инны. Платье еще пахло ее духами, и этот запах показался ей таким дружеским, родным, что слезы навернулись на глаза. Странно, что она совсем не скучала ни по матери, ни по бабушке, ни по одному человеку на свете, кроме подруги. Го д не виделись, прожили вместе пару дней, на прощанье выяснили такие подробности… А Инна стала единственной, кого ей хотелось увидеть! Да что там увидеть – хотя бы услышать голос!
На кухне никого не было. В большой комнате – тишина. Она заглянула в щелку. Увидела Иссу – тот спал, завернувшись в простыню, на разложенном диване. На полу виднелся край матраца – видимо, Исса был не один. Она прикрыла дверь и бросилась к телефону, в кухню. Накрутила номер Инны. Еще раз, еще… Безрезультатно. Она не знала, что думать. Так, с телефонной трубкой в руке, и увидел ее Исса. Он незаметно для Лены вышел из комнаты и, видимо, направлялся в ванную в заношенном купальном халате, но, заметив ее на кухне, сразу подошел поздороваться. «Здравствуй!» – это было все, что он мог сказать по-русски. Она злобно ответила и положила трубку. Через минуту из комнаты вышел Абдулла.