Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм
Шрифт:
— В любой день.
В ушах все еще звенело. Может, так будет всегда.
Постепенное исчезновение — вершина холма, обезглавленная в раскате грома и столбе пыли. Раздробленные валуны со свистом проносятся мимо меня — чудо, которое совершил не я. Был ли это я, словно Самсон перед армией филистимлян? С каждой каплей ароматного воска это казалось все более нереальным. Глаза мои увлажнились, и я отвернулся, чтобы Октавия не заметила этого.
— Сегодня появился Томми Маллен. Вы ведь все еще ищете его, не так ли?
— Вы его видели?
— Нет. Каванот в разговоре с Далтоном Беомонтом упомянул, что видел Томми на улице. Тот махнул ему и свернул в переулок. И оттуда не вышел.
— Может быть.
Октавия продолжала:
— Глинна слышала, что говорят, будто Ленгстон Батлер преставился. Умер во сне. Вероятно, желтые ребята справили обряд. Говорят, преподобный Фаллет отправился в Сорокамильный Лагерь, чтобы позаботиться о Профессоре по христианскому обычаю. — Она помолчала, массируя мне шею сильными пальцами. — Ужасно печально. Профессор был порядочным человеком. Знаете, он был хирургом три или четыре года. Помогал молодежи разбираться с детьми. Был нежным, словно отец. Но тут появился Кампион, и Профессор убрался восвояси. Позор.
В моей улыбке не было веселья.
— Его деятельность не ограничивалась незаконными абортами. Батлер и с детьми расправлялся, да? С теми, которые рождались здесь, на ранчо.
Октавия не ответила.
Все те дети шлюх, сброшенные в черную как смоль шахту, крошечные вопли, затихающие в подземных глубинах. Я глухо засмеялся:
— Несчастные случаи. Не видел здесь приютов для сирот.
— Кстати, как вы собираетесь оплачивать ваш счет? — В мгновение ока она стала холодна как лед. Вероятно, заглянула в мой пустой бумажник.
— За предоставленные услуги? Хороший вопрос, леди.
— Вы всеотдали Виолет? — Недоверие Октавии отдавало презрением. — Чистое безумие, мистер. Почему?
Комната была словно в тумане.
— Я подумал, что туда, куда я отправляюсь, мне деньги не понадобятся. Я поступил импульсивно, Октавия. Нельзя забрать ставку, коль она уже на столе. Куда я направляюсь? Если повезет — в гроб и в землю. Если нет — это уж слишком безрадостно.
Я пытался услышать тиканье менявшихся клеток, которое укажет на мой переход в разряд сверхчеловека… Проклятие, бутылка пуста! Я уронил ее в пенистую воду и смотрел, как она мерцала между синяками на бедрах.
— Должно быть, вы отдали ей кучу денег. Вы что, любите ее?
Я нахмурился:
— Вот и еще один отличный вопрос. Нет, полагаю, что не люблю. Просто она слишком хороша, чтобы быть ровней вам, вот и все. Не хочу видеть ее разложение.
Октавия удалилась, даже не поцеловав меня на прощание.
Ну, хоть вещи мои были выстираны, выглажены и аккуратно разложены.
Я оделся с тщательностью человека, готовящегося к похоронам. Почистил пистолет, по привычке проверил барабан — так просто по весу оружия в руке определить, сколько в нем пуль.
Шлюхи побрили меня, и если не считать ушибы и синяки под глазами, то выглядел я весьма представительно. Но стоял на ногах нетвердо. Не желая идти через гостиную, где надрывалось пианино и звуки вечернего дебоша достигли апогея, я вышел через черный ход.
Опять шел дождь. Должно быть, на следующей неделе пойдет и снег. Мимо темных окон магазинов тянулись пустые, заляпанные грязью дощатые тротуары. Я брел вперед, так легко смущенный темнотой и завыванием ветра.
Гостиница ожидала меня, совершенно безлюдная и темная, точно склеп.
Подобно человеку, идущему на эшафот, я преодолел три пролета скрипящих ступеней до моего номера, с четвертой или пятой попытки повернул ключ в замке. Переступая порог, заранее знал, что меня ждет.
В комнате смердело, словно на скотобойне. Я зажег
Задрожало зеркало. Оформилось в башню скопление теней в углу. Над моим левым плечом раздался шепот Хикса.
— Привет еще раз, Пинки.
— Привет и тебе.
Я развернулся и выстрелил, и где-то между желтой вспышкой и новой дырой в потолке Он схватил меня за запястье. Револьвер полетел на пол. Я покачнулся; указательный палец был сломан, а локоть вывихнут, но я все еще не чувствовал боли.
Хикс улыбнулся почти доброжелательно. И сказал.
— Говорил я тебе, Пинки: закрой одну дыру, другая откроется.
Его лицо расщепилось на части по морщинам. Жуткий цветок, припадающий к моему свету, моему теплу.
Анна Росс
Различные методы яркости
Анна Росс выступала как редактор «Журнала литературы и искусств» Колумбийского университета. В 2004 году она получила награду журнала «GSU Review». Ее стихи публиковались и готовятся к печати в следующих изданиях: «New Republic», «The Paris Review», «Southwest Review», «Rattapallax», а ее переводы — в «Poetry Wales». Преподает на английском отделении Университета Суффолка, живет в Дорчестере, штат Массачусетс.
Стихотворение «Различные методы яркости» впервые было опубликовано в журнале «Southwest Review».
Та, Что Несет Ураганы в Жилище, ушла. Что ж, на колени и пол отскребай добела — Способов нету других. Вот такие дела. Ветру любому подобно, она оставляет следы: Ссадины на половицах, будто когти беды Всюду по дому прошлись. Не хватает бутыли воды — Ты убедишься, проверив все вазы-кувшины сама. И бытовые приборы искрят, точно спятив с ума. Та, Что Несет Наводненья, восходит уже на крыльцо; Не поддавайся испугу, не прячь в ладони лицо. Радио, магнитофоны быстро к стене разверни, Скатерти и занавески — в сундук, в надежде на лучшие дни. С ней торговаться не пробуй, наречью людскому не внемлет она. Жди возвращения солнца — с ним и отступит волна. Спящую Землетрясений Владычицу не потревожь, Ибо ярость слепая ее разит, будто нож. Если ж пожалует в гости Та, Что Реки Крадет, Таз для варенья и сахар достать наступает черед. Предложи ей садиться, беседу с ней завяжи, Не верь ни единому слову ее убедительной лжи. Вскоре она испарится, с собой унеся за порог Палочку-две корицы и пригоревший пирог. Той, Что Приносит Туманы, походка едва слышна, Ты даже и не почуешь, как в дом проникнет она. Только тогда увидишь, что она пришла навсегда, Когда эта гостья наденет плод твоего труда — Вышитую сорочку для заветных ночей. Теперь тебе в одиночку их проводить. Или с ней.