Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Шрифт:
Он сбросил скорость, когда шоссе обогнуло бункер и уткнулось в КПП. К машине подошла женщина, офицер федеральной службы в черной полевой форме. Маккенна протянул удостоверение, и узколицая женщина спросила:
— У вас здесь дело?
— Веду расследование.
— Чтобы подъехать ближе, нужны более веские причины.
— Понимаю. — Лицо у нее оставалось каменным, и он добавил: — Знаете, по моим морщинам видно, что я иногда улыбаюсь.
Ответом ему был тот же холодный взгляд. Маккенна отъехал задним ходом и свернул на дорогу, ведущую от моря. Он немного злился на себя за то, что полез к бункеру вот так, напролом,
Он нажал кнопку на телефоне, и голос судмедэксперта сказал:
— Может, вам захочется на него взглянуть.
— А может, и не захочется. Уже насмотрелся.
— Тело на столе, личность установлена. Но есть кое–что еще.
Белый кафель до потолка напомнил ему, что это помещение ежедневно моют из шлангов. Это необходимо в сыром жарком климате, потому что крошечная живность, которую едва можно разглядеть, проникает даже сквозь лучшие кондиционеры и проделывает с мертвой плотью пренеприятные вещи. Во всем остальном это была обычная прозекторская. Два стола из нержавеющей стали, шланги автоматических оросителей, покрытые блестящей нержавейкой прилавки, шкафчики и принадлежности на трех стенах. Натужно гудел кондиционер, но трупный запах все равно прослаивал воздух влажным мускусом. Судмедэксперт работал и едва взглянул, когда Маккенна вошел. Держать много специалистов округу было не по карману, поэтому эксперт работал за нескольких.
В безжалостном свете керамических ламп мужчина показался моложе. Обнаженные загорелые ноги, руки и лицо, странные выпуклые рубцы. Эксперт занимался привычным делом — прикасался, заглядывал, сдавливал. Пальцы в перчатке прочесали густые каштановые волосы. Пальцы в рот и горло — несомненно, после проверки остальных пяти отверстий с помощью более тонких инструментов. Эксперт внимательно рассмотрел глотку через лупу, покачал головой, как если бы очередная идея не оправдалась, и взял фотоаппарат.
Он осмотрел ступни, кисти рук и гениталии. Прошелся с лупой над ладонями и пальцами, сделал несколько снимков, напугав Маккенну вспышкой и добавив внезапной белизны кафельному помещению.
Эксперт взглянул на Маккенну, словно только что его заметил:
— Помочь не хотите?
Маккенна натянул резиновые перчатки, и они перевернули тело. Осмотр от ног к голове, особое внимание на отслеживание желтовато–белых отметин, края которых теперь стали темно–фиолетовыми. Синяки под кожей расползались, как чернильные пятна. Эксперт взял образцы, потом шагнул назад и вздохнул.
— Должен сказать, что я просто не понимаю. В легких вода, но сердце остановилось еще до того, как он утонул.
— Из–за чего?
— Электрошок. И еще вот… — Он показал на пять колотых ранок на обеих руках. — Странные какие–то, я таких укусов никогда не видел. Значит, придется работать по полной программе.
Полные вскрытия в округе не очень–то приветствовались. Стоили они дорого, а с деньгами в бюджете было туго.
— Зато хотя бы имя установили.
— Этан Ансельмо. По данным ФБР, судимостей нет. Женат, есть адрес.
— Раны?
Насчет больших рубцов —
— Пытки?
— Известных мне типов — нет.
— Вдове кто–нибудь звонил?
Эксперт взглянул на него поверх записей, моргнул, стряхивая пот, хотя кондиционер и работал на полную мощность.
— Подумал, что это ваша работа.
Он был прав. Маккенна постучал в дверь дешевой съемной квартиры, та распахнулась, и он увидел женщину лет за тридцать с встревоженными глазами. Он набрал в грудь побольше воздуха и начал ритуал. Вскоре он снова увидел устремленный в бесконечность взгляд новой вдовы. Она все поняла, едва он произнес несколько фраз, описывая ее мужа. Обычно люди не ожидают, что в их дверь постучит вестник смерти. Марси Ансельмо заглянула в бездну и уже никогда не будет прежней.
Маккенне никогда не хотелось вторгаться в чужую боль. Но против желания он расспрашивал потрясенную до глубины души вдову о подробностях их жизни, работе мужа, где тот бывал в последнее время. Она знала лишь, что вчера вечером муж не вернулся домой. Он иногда брался за работу по вечерам, но никогда не уходил на всю ночь.
Маккенна провел с ней долгий час. Она сказала, что муж иногда захаживал в «Правильное место». Маккенна кивнул, заведение было ему знакомо. Потом они поговорили еще какое–то время, он подождал, пока в ней наросло и спало напряжение, и под конец сказал, что, может быть, уже пора позвонить родственникам. Забрать тело и так далее. Кто–нибудь ей позвонит и все объяснит.
Он оставил свою визитку. Цена, которую платишь, чтобы заняться тем, что следует дальше. Разгадывать. Узнавать.
Этан Ансельмо работал палубным грузчиком на креветколовах, выходящих в море из Байю–ла–Бэтри. Жена не спрашивала, на каком он ходил в последнее время. В конце концов, корабли приходят и уходят.
Маккенна знал «Правильное место», старый бар, где прилично кормили и где его тоже знали. Он забыл об охлаждающемся дома «Пино Григо» и поехал, обдуваемый прохладным вечерним ветерком, мимо длинной вереницы обветшалых доков и ангаров, избежавших худшего во время последнего урагана. «Правильное место» видало и лучшие дни, но и он тоже.
В темноте он переоделся в костюм типа «иду домой с работы». Грязные джинсы, синяя рабочая рубашка с кнопками вместо пуговиц, бейсболка с пятнами соли. Когда он заходил в бар в прошлый раз, у него были усы, так что, возможно, чисто выбритый он будет выглядеть иначе. Да и старше — на половину весьма тяжелого года. Ну, представление начинается…
В высокой траве на смытой ураганом стоянке пронзительно стрекотали насекомые, чуть дальше, в болотистом пруду, квакали лягушки. Вьюнок и кошачий коготь густо заплели клумбы и наполняли ароматами влажный воздух.
К ресторану примыкал бар, и он остановился на пороге. Из музыкального автомата разносилось нечто бухающее, воющее и грохочущее — акустическое забвение на несколько часов. Сперва поесть, решил он. К счастью, здесь были два зала, и он сел в глубине ресторана, подальше от шума. В матовом свете керамических ламп помещение выглядело побеленным. Сквозь ароматы жареного пробивался резкий запах дезинфектанта. Новый Юг, само собой. На стене висел грубовато выведенный плакат: «ДРУЗЬЯ ИМПОРТНЫМИ КРЕВЕТКАМИ ДРУЗЕЙ НЕ КОРМЯТ».