Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Шрифт:
На судне взвыла запущенная турбина. Оно развернулось и направилось в залив. Маккенна проследил за ним, но инопланетянина увидеть не смог. Сети для ловли креветок болтались на высоких поворотных балансирах, и судно «Промотанные бабки» внешне ничем не отличалось от любого креветколова, выходящего на ночной лов. В этом и весь смысл, предположил Маккенна.
Когда Маккенна наконец–то подъехал к дому по засыпанной устричными раковинами дороге и поставил машину под низкими соснами, он вышел на свой причал — полюбоваться звездами над заливом. Это всегда помогало. Ему не хотелось
Обретя душевное спокойствие, Маккенна вернулся к дому, поставил чемоданчик на крыльцо и уже вставлял ключ в замок, когда услышал поскрипывание. Он повернулся к качелям, на которых провел множество счастливых минут, и увидел, как с них кто–то встает. Его пронзила игла тревоги, — что всегда бывает, когда начинаешь работать с уголовниками, но тут он разглядел, что это женщина в бледно–желтом платье. Волосы тоже желтые, перехваченные ленточкой. В прошлый раз она была красной.
— Джон! Ты ведь обещал позвонить.
Сперва он ее не узнал, но потом сунул руку за дверь, включил свет над крыльцом, и тот выхватил ее лицо из темноты.
— Э–э… Дениза?
— Ну да. Ты что, совсем меня забыл? — Шутливый упрек, кокетливо и немного напряженно.
Покачиваясь, она направилась к нему. Волосы у нее были упругими, словно только что вымытыми. Вероятно, так оно и было. У Маккенны сразу упало настроение. Если средней женщине лучше быть красивой, чем умной, то лишь потому, что средний мужчина лучше умеет видеть, чем думать. Дениза в это верила, поэтому расфуфырилась даже больше, чем на их первом свидании. Оно же стало и последним.
— Я догадалась, где ты живешь, вот и решила заехать. — Она широко улыбнулась, знающе и соблазнительно. — Ты же не позвонил.
Гласные скатывались с ее языка кусочками сахара, и он вспомнил, почему она показалась ему такой интригующей.
— Я был ужасно занят.
— Я тоже, но знаешь, нельзя ведь позволять жизни проходить мимо.
И что на такое ответить? Она явилась сюда с четкой целью, на плече висит большая красная сумка, а в ней наверняка косметика и смена белья. Но легкое возражение упорно не приходило в голову.
— Дениза, я… встречаюсь с другой. — Вот, спокойно и разумно.
Ее выражение чуть изменилось, улыбка осталась, но застыла.
— Я… я об этом не знала.
— В газетах про это не писали.
Нет, неправильно, юмор здесь не сработает. Он решил пойти на физический контакт и протянул ей ладонь для пожатия. Растянулась долгая секунда, ее ресницы трепетали в желтом свете лампы, где–то в болоте квакали лягушки.
Она посмотрела на его руку, моргнула, и улыбки не стало.
— Я… я думала…
Теперь он был обязан завершить все как можно легче, поэтому взял ее полупротянутую ладонь и обнял за плечи. Потом аккуратно развернул, нашептывая слова, которые имели смысл в тот момент, но которые он через десять секунд забудет. Маккенна помог ей спуститься по ступенькам, пересечь песчаную лужайку. С моря дул влажный ветерок. Затем, уже молча, они подошли к ее машине, которую он даже не заметил под большим дубом возле дома. Он не произнес ничего значащего, она тоже промолчала, и они пережили этот момент с чем–то вроде достоинства.
Маккенна помог ей сесть в машину и пошел к дому. Год назад охваченная внезапной яростью представительница сообщества подобных дам определенного возраста попыталась его задавить. Но на сей раз «шевроле» взял с места и тут же свернул на устричную дорогу, переливающуюся в серебристом лунном свете. Маккенна прибавил шагу — рев мотора его подталкивал.
Ложь о свиданиях с другой женщиной уже почти забылась. Его манеры успели огрубеть. Он поднялся по ступенькам как раз в тот момент, когда лучи ее фар мазнули по крыльцу, на мгновение высветив его гневной вспышкой. И возможность рывком открыть дверь и наконец–то войти ощутилась как прощение.
Маккенна приехал на работу рано. Ему дорого далось выпроваживание Денизы, и он долго не ложился спать, размышляя об этом. Кроме того, имелось и хорошее калифорнийское красное. И причина было не в том, что он не мог насладиться вместе с Денизой (или другими вроде нее) взаимным сознательным отказом от ценностей среднего класса. Вовсе нет.
Просто такой стиль для него больше не срабатывал. Он настроился пусть и на робкие, но поиски женщины, которая смогла бы вернуть в его жизнь тот свет, то окутывающее тепло, в которых он купался все десятилетия счастливого брака, считая их естественными и почти не обращая на них внимания. Он думал, что раз такое произошло однажды, то может произойти и снова. Но после смерти Линды ничто не могло оживить то волшебство. Ни свидания — он ненавидел это слово, предпочитая «ухаживание», — ни в большинстве случаев даже секс, его старый резерв.
Заигрываний Денизы, о каких мечтал бы каждый подросток, оказалось слишком мало, да и слишком поздно.
Он еще размышлял об этом, когда сел за рабочий стол. Отдел по расследованию убийств располагался в большом общем помещении, застеленном зеленым ковролином. В каждом из отсеков стояли пять столов, и Маккенна прошел мимо них, потому что наконец–то заработал себе отдельный кабинетик. Возле него стоял стол сержанта, а по периметру их закуток отгораживал строй картотечных шкафов. До безбумажного офиса здесь было еще далеко. Наверное, его и не будет никогда. Зато тут больше не курили, хотя ковер хорошо помнил те деньки. Особенно после дождя, то есть часто.
С утра отдел бурлил разговорами, перемещениями от стола к столу, кофеиновой энергией. Детективы из убойного отдела постоянно всем занимаются на бегу, потому что их поджимает время. Если не взять убийцу в пределах двух недель, добавится еще один «висяк».
Маккенну уже дожидалась папка — заключение судмедэксперта по Этану Ансельмо. Когда прочтешь пару сотен отчетов о вскрытии, то уже знаешь, что можно пролистать бесконечные страницы с описанием органов, желез, общую химию и перейти сразу к заключению. К отчету прилагался подотчет, обозначенный аббревиатурой ОСР, означающей «огнестрельные ранения», но он был пуст.