Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Шрифт:
— Что центавриане делают в море?
— Просто смотрят, плавают. Что–то вроде ночной прогулки, как я думаю.
— Они живут у самой воды.
— Наверное, уплыть в море так далеко нелегко даже амфибиям. — К этому времени Питскомб уже говорил без тягучего южного акцента и внимательно следил за Маккенной.
— Насколько далеко в море?
— Часа два ходу.
— Просто поплавать?
— Федералы не хотят, чтобы я распространял слухи.
— Я расследую убийство.
— Насчет меня — это лишь слухи.
— Я могу подключить к делу федералов.
Вновь солнечная улыбка, такая же искренняя, как штемпель на конверте.
— Валяйте. Эти ребята — не хитрожопая деревенщина.
Совершенно ясный намек, что Маккенна как раз такой. Он развернулся и вышел из пропахшего машинным маслом сарая. На влажной жаре его поджидал Бадди Джонсон. Он пронзил Маккенну взглядом, но ничего не сказал.
Проходя мимо, Маккенна сказал, теперь уже четко произнося гласные:
— Да ты не волнуйся. Я уже почти неделю как никому не отгрызал рук.
Бадди и теперь промолчал, лишь хитровато ухмыльнулся. Маккенна увидел причину, когда подошел в своей машине.
Шина была спущена и словно растеклась по асфальту. Маккенна взглянул на Бадди, тот помахал ему и вошел в сарай. Маккенна решил было последовать за ним, но становилось жарко, и рубашка уже прилипла к телу. Ничего, решил он, Бадди подождет, пока я узнаю больше.
Он достал из багажника рукавицы, потом вытащил домкрат, гаечный ключ и запаску. Присев на корточки, он принялся отвинчивать гайки, сбрасывая их в колпак колеса. К тому времени, когда он установил запаску на ось, затянул гайки и опустил домкрат, он уже здорово пропотел и благоухал далеко не розами.
За работой его мысли двинулись в нужном направлении, и, отъезжая, он решил, что нащупал кое–какие связи.
Пизотти. Один из них — настоящий профессор, причем в той области, какая ему нужна. Кажется, сегодня они устраивают семейный рыбный пикник? Он еще может на него успеть.
После смерти Линды он редко встречался с кем–либо из семейства Пизотти. Совместная разделенная скорбь словно развела их. Но Пизотти и так всегда держались несколько отчужденно — старинный деревенский инстинкт.
Он проехал по дамбе на восточный берег залива, а оттуда через Фейрхоуп к длинным речным рукавам южнее Гранд–отеля.
Он вырос неподалеку, приезжая каждое лето к реке Фиш–ривер возле фермы бабушки Маккензи. Чтобы вовремя добраться до места, он решил пересечь на ялике залив Уикса.
Пизотти пригласили его несколько недель назад, делая вид, что он все еще член семьи. Разумеется, он поехал к ним не из–за этого приглашения. Стоя в ялике и отталкиваясь шестом, он позволил себе забыть обо всем этом, вдыхая запахи камышей и теплого ила. В рогозе таились аллигаторы, он заметил мамашу с тремя детишками длиной фута полтора. Увидев ялик, они бросились врассыпную и погрузились в мутную пахучую воду, и мамаша фыркнула, ныряя следом за малышами. Он знал, что большие легендарные семнадцатифутовые аллигаторы всегда скрываются в камышах. Двигаясь вдоль берега и сменив шест на весла, он увидел немало аллигаторов поменьше, которые грелись на солнышке, напоминая металлические скульптуры. Один, довольно крупный, не обращал внимания на сидящего рядом на бревне краснохвостого ястреба, зная, что он слишком медлителен и сцапать птицу ему не удастся. Возле кипариса, укрывшись в густой осоке, что–то вертел в лапках серый опоссум, обнюхивая добычу с таким видом, словно не мог решить — стоит это есть или нет. Заросли любящего фосфор рогоза расширились еще дальше вверх по заливу, преградив путь ялику. Маккенна не любил рогоз, его заросли его прямо–таки оскорбляли. Рогоз крал солнечный свет у лягушек и рыб, затрудняя жизнь птиц, кормящихся в воде.
Он стал пробиваться через заросли в сторону залива Мобил, где состоится пикник, поглядывая по сторонам, в камыши. Там на солнышке бревнами лежали спящие аллигаторы. Один из них заворочался, наслаждаясь теплой грязью, и похрюкивающе застонал, не открывая пасти. Затем широко зевнул и испустил горловой рокочущий рев. Маккенне доводилось видеть таких аллигаторов в заливе Уикса, где в него впадает Фиш–ривер, под старым арочным мостом. Похоже, аллигаторам нравились мосты. Они лежали под ними во влажной жаре и дрыхли, ничего не опасаясь, — самые крутые местные хищники. Он восхищался их легкой уверенностью в том, что никто не посмеет их потревожить, их бездумным высокомерием.
И это было так, пока всего два столетия назад не пришли люди с ружьями. Он внезапно задумался: а понравится ли такое центаврианам? Нет, ведь они амфибии, а не рептилии. Что они понимают в аллигаторах?
Один из них повернулся и долгую секунду смотрел на него, не отводя взгляда и словно оценивая Маккенну. Потом фыркнул, заворочался в грязи, устраиваясь поудобнее, и закрыл большие глаза. По спине Маккенны пробежал странный холодок, и он стал грести быстрее.
Пизотти расположились на длинной песчаной полосе в конце залива У икса, где и общались в полный голос. Маккенна пристал к берегу, вытянул ялик на песок и попытался смешаться с толпой. С ним мимолетно поздоровались, и Пизотти вернулись к своим социальным играм.
Линду он искренне любил, но эти люди были ему не совсем по душе. Жена была спокойной и невозмутимой и наслаждалась жизнью, пока была жива. Прочие Пизотти торопились жить. Ныне «Золотое побережье» Мексиканского залива просто кишит Повелителями Вселенной. Они щеголяют идеальными стрижками и прическами, а тело поддерживают стройным, небрежно элегантным и аккуратно мускулистым. Не хотят выглядеть работягами, и не важно, чем их предки зарабатывали на жизнь. Женщины встречаются в диапазоне от платиновых блондинок до клубнично–рыжих, четко следуя последним веяниям моды. Пластические операции они делают со вкусом, убирая разве что морщинки возле глаз и кое–какие складочки. Когда на них смотришь, то создается впечатление не столько энергичной молодости, сколько умелого техобслуживания, наподобие «роллс–ройса», в котором масло религиозно заменяется через каждые 1500 миль. Если какой–нибудь работяга идет следом за такой дамой, у него возникает легкое ощущение собственной поношенности.
Одна из таких заметила его и изобразила восхищение от общения с настоящим детективом. Маккенна проявил встречный энтузиазм по поводу жареной камбалы и окуней, которых принес кузен. Еда оказалась хорошей уверткой, хотя рыба была зажарена в слишком большом количестве масла. Он продержался вежливые десять минут и отправился за одним из крабов, только что снятых с гриля. И там, пока он дожидался очередного краба, пока еще шипевшего над углями, объявился Херб. Как раз вовремя. Маккенна был готов его расцеловать.
Чтобы добраться до причины его появления здесь, много времени не потребовалось. Херб был старшим двоюродным братом Линды, и он всегда казался Маккенне единственным другим Пизотти, отличавшимся от остальных. Херб автоматически стал другом, как только Маккенна начал ухаживать за Линдой.
— Это водный мир, — сказал Херб, мгновенно проглотив наживку. Он работал преподавателем естественных наук в колледже имени Фолкнера штата Алабама, где вел курсы химии и биологии. — Ты задал вопрос правильному человеку — я прочел о них все, что смог найти.