Лучший коп Мегаполиса

Куницына Лариса

Грохот смолк, но он продолжал прижимать меня к полу.

— Наверно, всё… — предположила я, но в следующий момент раздался треск, и обрушилась последняя стена, та самая, в которой ещё недавно была входная дверь. Она с шумом рухнула, но нас не задела, поскольку мы оказались как раз в дверном проёме.

— Теперь всё, — согласился Лонго, поднимаясь на ноги. Я села. Он был весь серый от пыли, и даже волосы казались седыми. Он печально смотрел на груду развалин. — Это была моя квартира.

— Да, — согласилась

я. — Была.

— Что, чёрт возьми, произошло? — вдруг рявкнул он.

— Я полагаю, что это можно квалифицировать, как покушение, — за­явила я, протягивая ему руку.

— Неужели? — с сарказмом отозвался он, помогая мне встать. — А я думал, что это дружеский розыгрыш. Ты цела?

— Более того, я надежно зацементирована. Ты очень расстроен?

— Нет. В конце концов, мы можем теперь поселиться в одной из камер моего участка. И мне недалеко до работы, и ты под присмотром.

— У вас что, жилищный кризис?

Он снова взглянул на развалины.

— Нет, просто за восемь лет я успел привыкнуть именно к этой квартире.

— Хорошо, — кивнула я. — Сознаюсь. Я виновата. Я слишком поздно вспомнила, что ты не ходишь на озеро.

— А причём здесь озеро? — удивился он.

— Давай уйдём отсюда. Я не люблю развалины. От них веет смертью. По дороге я всё тебе расскажу.

— Согласен.

— Минуту! — вспомнила я и полезла на кучу тёплого дымящегося мусора.

— Что ты хочешь там найти? — забеспокоился Лонго.

— Одну чрезвычайно ценную для меня вещь.

— Чек что ли?

— Да бог с ним с чеком! Вот! — я увидела торчащий наружу ремень сумки и потянула за него. Он, естественно, оторвался. Мне пришлось разгребать камни и осколки руками. Наконец я извлекла из-под мусора свой драгоценный «Луч Кувера», единственную вещь, которую мне жаль было бы потерять, не считая, конечно, «Оленебоя».

VII

По дороге в участок я рассказала Лонго, как всё произошло. Он слушал меня с обычным для него каменным выражением лица, а потом произнёс только:

— Когда приедем в участок, попытаемся сделать фоторобот этого «сержанта», если получится.

— Получится, — заверила я его. — Я умею это делать. Хотя лучше б сделать ментографию, — но, поймав его мрачный взгляд, кивнула: — Конечно, для колонии подобные технологии — это излишняя роскошь. А тебя, действительно, не трогает, что я разговаривала с убийцей, и он вполне мог меня прихлопнуть, а потом оставить «подарок», чтоб ты взлетел в небеса, держа в объятиях мой хладный труп?

— Мне не пришло это в голову, — ответил он, и я вдруг поняла, что именно об этом он и думал.

— Ладно, ормийский лев, — придвигаясь к нему поближе, проворчала я. — Не буду на тебя сердиться. Только ты уж, пожалуйста, учти, что отныне и я на мушке, так что неплохо бы мне быть в курсе дела, чтоб знать, с какой

стороны ждать пули.

Он взял руль левой рукой, а правой обнял меня за плечи.

— Женщина не должна воевать, — заметил он. — По крайней мере, моя женщина.

— Тогда закрой меня в сейф и приставь охрану. Только сейф дол­жен быть с вентиляцией, а охрана надёжная.

В участке нас ждал Клайд. Едва Лонго появился на пороге, он на­правился к нему.

— Я допросил этого парня, — сообщил он, протягивая Лонго лист с печатным текстом.

Тот быстро просмотрел его и издал свирепое рычание. За всё время на базе и на Изумрудной я, кажется, ни разу не слышала, чтоб он рычал, но здесь, в Мегаполисе, я уже начала опасаться, что он скоро начнет бросаться на людей.

— Животное, — прорычал он. — Давай его наверх, в баллистическую лабораторию. Я выведу его на чистую воду.

— Чистая вода не помешала бы тебе, — рассудительно заметил Клайд — Или сейчас модно обсыпаться цементной пудрой?

— Ладно, — устало вздохнул Лонго. — Я пока приму душ, а ты отве­ди этого типа наверх.

Мы прошли в кабинет, но я первой предъявила права на душ.

— Меня ждут, — сурово напомнил Лонго.

— Будь джентльменом, дорогой, — улыбнулась я, стаскивая свитер.

Он со вздохом отвернулся к окну. Я открыла дверь душевой и вклю­чила воду. Мне не хотелось пропустить ни слова из того, что будет го­вориться в баллистической лаборатории, и потому я поторопилась привести себя в порядок, насколько это было возможно, в самый краткий срок. Лонго за это время успел воспользоваться душем и сменил форму на новую. Наверх мы поднялись вдвоём.

В баллистической лаборатории за столом сидел серый низкорослый анубис. Он мрачно смотрел по сторонам и, увидев на пороге лейтенанта полиции, неохотно поднялся со стула.

— Значит, это ты убил Родригеса? — жёстко спросил Лонго, останавливаясь напротив него.

— Убил, — кивнул анубис.

— За что?

— Он сослал в приполярный посёлок моего брата. Его убили там.

— Проверили, — вставил Клайд. — Так и есть. Брата взяли за убийство полицейского.

— За братцем, значит, торопишься? — усмехнулся Лонго, потом резко бросил, как выстрелил: — Из чего ты стрелял?

— Из «Кольт-спейса».

— Нашли при нём. Экспертиза подтвердила, что Родригес был убит из этого бластера.

— Где взял лучевое оружие?

— Купил.

— У кого?

— У Безухого. За пять десяток.

— Клайд, проверить.

— Хорошо.

— С какого расстояния стрелял?

— Пятьдесят метров.

— Сколько?

— Пятьдесят.

— Откуда?

— Из арки у галантерейной лавки.

— Всё сходится, — кивнул Клайд.

— Нет, — покачал головой Лонго. — Не сходится. Не попал бы ты в него с такого расстояния, шавка.