Лучший коп Мегаполиса

Куницына Лариса

— Поторопись, Динал. Я буду там через двадцать минут.

Он выключил связь и пошёл к дверям. Мы с Клайдом поднялись, но Лонго рассмеялся:

— Куда? Вы что, опозорить меня хотите? Он же там один, если он там.

— Хоть «Поларис» свой возьми, — опускаясь обратно в кресло, проворчал Клайд.

— Нет! Билли я возьму голыми руками. Это уже дело чести! Но под дверями и окнами будут стоять штурмовики с армейскими парализа­торами!

Он ушёл. Я посмотрела на Клайда.

— И

часто он так?

— Если Билли считает, что он не слишком изменился, то он, пожалуй, совершенно прав.

ХV

Лонго вернулся через сорок минут. Рубашка на нём была разорва­на, а из поверхностной раны на плече сочилась кровь, но он был в отличном настроении. В помещение дежурки за ним вошла Сапфира в сопровождении двух штурмовых андроидов и ещё двое ввели «симпатичного сержанта» с наручниками на окровавленных руках. Судя по синякам, ему крепко досталось.

Лонго сразу же подошёл ко мне и крепко обнял, потом поцеловал.

— Я не слишком долго, любимая?

— Ты ранен, — заметила я, глядя ему в глаза и всеми силами стараясь забыть, что я пережила за то время, что он отсутствовал.

— Ничего. Шрамы украшают мужчину. Разве не так считают на Земле?

— Не так, — покачала головой я. — Этот алогизм не более чем утешение тем, у кого слабо развиты регенерационные возможности ор­ганизма.

— Да, как сказал один мой приятель, у меня первозданно-примитивный регенерационный механизм, — он порывисто прижал меня к себе, а потом отпустил. — Парня — в мой кабинет. С дамой поговорим здесь.

Андроиды повели Галлахера через дежурку. Сапфира села в кресло и перекинула ногу на ногу. Потом достала из сумочки сигарету и осмотрелась. Никто не спешил поднести ей зажигалку.

— Мои сотрудники не курят, — сообщил Лонго, приса­живаясь на краешек стола напротив неё. — Кстати, говорят, что от курения портится голос. Ты не слышала об этом?

— Зачем мне голос в ваших приполярных посёлках? — раздражённо проговорила она.

— А с чего это ты собралась в посёлок?

Она подняла на него свои огромные глаза.

— Я же, кажется, пыталась убить полицейского? Ведь ты полицейский, верно? Ты только полицейский, ты всегда был им и никогда не был мужчиной.

— Раньше ты была другого мнения, но не будем обсуждать данную тему. Я сперва подумал, что Билли держал тебя на мушке, когда ты говорила со мной по видеотектору, и этим абсурдным сообщением о болезни Рамина подала мне сигнал.

— Я дура! — воскликнула она. — Мне нужно было придумать что-нибудь поумнее! Билли пришёл ко мне, потому что не знал, что ты меня выгнал, а когда он сказал, что хочет тебя убить…

— Ты возликовала!

— Я решила ему помочь. Потому что я ненавижу

тебя, Лонго! Я ненавижу тебя так же, как раньше любила. Я бросила ради твоих глаз наших богов, а ты вышвырнул меня вон!

— Неужели? Не припомню. Мне казалось, что ты сбежала сама.

— Потому что ты слишком много времени уделял работе, и слишком мало мне.

— В годы войны это тебя не беспокоило.

— Мне надоела нищета. Там всё было понятно: война, но теперь…

— Я всё понял. Ты можешь идти.

— Что? — она удивлённо взглянула на него. — Я ведь стреляла в тебя, Лонго. Я заманила тебя в ловушку и стреляла. Я помогала Галлахеру.

Лонго вздохнул.

— Ну, и что мне теперь делать? Отдать тебя под суд? Сапфира, ты забываешь, что я никогда не воевал с женщинами. Иди домой. Уже стемнело, тебя отвезут.

— Я буду ненавидеть тебя ещё больше.

— Я постараюсь это пережить, — пожал плечами он. — Как пережил твой побег семь лет назад. Ты ведь именно за это ненавидишь меня, верно? Ты не можешь мне простить, что я не застрелился и не попытался придушить тебя где-нибудь в тёмном углу. Именно поэтому ты считаешь, что я не мужчина.

— Да, — она поднялась и высокомерно посмотрела на него. — Ты — не мужчина и не ормиец.

— Нет. Просто я не дурак. Всего хорошего.

Она повернулась и вышла с гордым видом. Лонго посмотрел ей вслед, потом покачал головой и обернулся ко мне. Его глаза потеплели, он улыбнулся.

— Всё это было ошибкой с самого начала и хорошо, что всё это осталось позади.

— Ты не говорил мне о ней, — заметила я.

— Я о ней давно забыл. Кажется, я забыл о ней семь лет назад.

Он взял меня под руку и повёл в кабинет. Клайд, который наблюдал за всем происходящим с выражением философской печали, пошёл за нами.

Галлахер сидел в кресле напротив пульта. Очки он потерял, и теперь я могла видеть его лицо. Несмотря на то, что при задержании Лонго сильно его разукрасил, я не могла не признать, что Билли настоящий красавец с безупречными, хотя и совершенно незапоминающимися чертами и холодными светлыми глазами.

Едва Лонго вошёл в комнату, Галлахер зло заметил:

— Ты поумнел, лейтенант. Семь лет назад ты был похож на среднеазиатского осла: только ревел да взбрыкивал.

— Поумнел, — кивнул Лонго. — Мне последнее время все об этом говорят. Скоро я и сам в это поверю. Ну что, Билли. Расскажешь всё сам или вызовем операторов, чтоб они покопались у тебя в мозгах?

— Расскажу, что сочту нужным.

— Ну, давай.

— Я убил Родригеса, потому что принял его за тебя.

— Первое важное признание. Перейдём ко второму: за что же ты хотел меня убить?