Лучший коп Мегаполиса

Куницына Лариса

— Отклонениями можно пренебречь, — просветил меня он. — Анубисы вообще не отличаются хорошей памятью на лица.

— Ты знаешь этого парня? — спросила я.

Клайд покачал головой.

— Могу точно сказать, что я его никогда не видел.

— А Лонго?

— Это у него нужно спросить.

Мы вдвоём спустились на первый этаж. Не успели мы подойти к двери кабинета, как она с треском распахнулась, и в дежурку кувырком выкатился огромный мужчина с красной физиономией, чрезвычайно похо­жий на хряка. Он отлетел к самому креслу дежурного, в котором в этот момент

сидел тот самый каркарец, которого я видела у дверей госпиталя на Изумрудной. Вслед за этим из кабинета появился Лонго. Он остановился, уперев руки в бока и мрачно глядя на поверженного во прах.

— Если ты ещё раз тронешь этого ребенка хоть пальцем, — хрипло проговорил он, — я вышвырну тебя из города.

«Хряк» что-то нечленораздельно проворчал.

— Вы мешаете мне работать! — взвился каркарец.

Тот поднялся на ноги и вразвалку побрёл к двери.

— Ты сегодня в ударе, — едко заметил Клайд, с явным неодобрением взглянув на Лонго.

— Я сегодня в ярости, — хмуро огрызнулся тот. — Этот подонок опять избил сына. Ласи привёл его с улицы. Мальчишка был весь в грязи и еле держался на ногах.

— Но рукоприкладство…

— Согласен! — оборвал его Лонго. — Был не прав! Обещаю испра­виться. Где фотороботы?

Клайд протянул ему оба снимка. Лонго внимательно посмотрел на них, потом на потолок, потом на меня.

— Я знал, что рано или поздно он до этого докатится. Но умереть от его руки? Лучше утонуть в сточной канаве.

Ничего больше не сказав, он повернулся и вошёл в кабинет. Я с удивлением взглянула на Клайда, но тот успокаивающе кивнул мне. Войдя вслед за Лонго, я увидела, что он уже сидит за широким столом, глядя на экран компьютера.

— Ну? — нетерпеливо спросил Клайд, закрывая за собой дверь.

— Его не должно быть в Мегаполисе, — ответил Лонго. — Он перебрался в Заир и состоял на службе у Син-Сина.

— Кто это такой?

— Билли Галлахер. Бывший сержант этого участка, один из твоих предшественников.

— Это тот, которого ты отдал под суд? — уточнила я.

Лонго кивнул.

— Я сразу должен был понять, что это он. Форма сержанта и эти чёртовы очки! Кроме того, во время нашего знакомства я ещё ходил на озеро. Но всё это вылетело у меня из головы. Да, оказывается, он теперь промышляет «охотой». Полюбуйся.

Из паза выскользнул розовый лист с текстом и Лонго, подхватив его, протянул Клайду.

— Да уж! Послужной список дай бог, — согласился тот.

— Вернее, не дай бог, — поправил Лонго и посмотрел на меня.- Ну, зачем я втянул тебя в это дело! — с болью проговорил он. — Билли теперь профессиональный охотник, то есть наёмный убийца, и если ему заплатили за мою голову, то…

— Ты уже думаешь, в каком похоронном агентстве заказать гроб? — мило улыбнулась я.

— Что за женщина, — он покачал головой. — Либо ты сумасшед­шая, либо героиня.

— Я сумасшедшая героиня, — рассмеялась я, а потом серьёзно до­бавила: — Меня в жизни уже столько трясло, что за себя я не беспо­коюсь, но тебя прошу голову под пули не подставлять.

Лонго усмехнулся и развернул кресло. Я увидела, как загорелись его глаза. Он

взял меня за руку и, притянув к себе, усадил на колени. С блаженным чувством я обняла его, опустила голову на его плечо и закрыла глаза.

— Ну, ладно, — услышала я голос Клайда. — Пойду, передам ориен­тировку на розыск за твоей подписью.

Хлопнула дверь. Я открыла глаза и подняла голову. Тело Лонго стало горячим, словно его сжигал внутренний огонь, глаза горели не­вероятным чёрным пламенем. Моя душа вспыхнула, рванулась огоньком свечи и унеслась в небеса лёгкой струйкой дыма, смешавшись со звенящим от зноя воздухом.

— Лонго, — прошептала я. — Это безумие, Лонго. Ведь так же нельзя. Тебе угрожают смертью, а о чём я думаю?

— О чём ты думаешь? — тихо спросил он.

— Я вообще не в состоянии думать, — ответила я. — Со мной ни­когда не было такого. Я никогда не теряла контроль над собой в минуту опасности. Неужели ты не понимаешь? В жизни постоянно приходится выбирать между душой и разумом, между долгом и личными интересами. Ты знаешь…

— Знаю, — прервал он, улыбнувшись. — Когда я был молодой и глупый, я спросил себя: я жертвую собой ради нашего великого дела или жертвую великим делом ради себя. Либо грязь, либо золото, либо роскошь, либо жизнь впроголодь, либо борьба, либо лю­бовь. Я решил всю жизнь отдать борьбе за великое дело, даже если придётся жить впроголодь и в грязи. Я презирал чистых и счастливых и преклонялся перед грязными и несчастными. Я стыдился своего лица, мне казалось, что украсить его могут только шрамы.

— Глупо, — усмехнулась я.

— Конечно, — согласился он. — Если б я так жил, то давно бы уже умер от ран и от истощения, потому что грязь и голод отнимают силы, которые нужны для борьбы, и ничто так не восстанавливает их так, как любовь

— В роскошной обстановке! — рассмеялась я.

— Не обязательно. Достаточно будет, если удастся найти роскошную женщину.

Я обняла и поцеловала его в губы.

— Да, — вздохнул он. — Теперь я могу свернуть горы!

— Не надо. Лучше найди Галлахера и посади его в одну из ваших уютных камер.

ХIV

Ориентировка по Билли Галлахеру была передана во все участки Мегаполиса. Его портрет и приметы пропускались через сложные схемы кибернетических мозгов всех патрульных андроидов, его данные дово­дились до сведения всех детективов и сексотов, обитающих на всех ступенях социальной лестницы Мегаполиса. Время от времени на пульт двадцать шестого участка поступали сведения, извлечённые из блоков памяти регистрационных устройств и постовых. К вечеру мы уже знали, что Галлахер прибыл в Мегаполис вчера утром, снял номер в небольшом отеле на окраине, но уже около суток не появлялся там. Его видели на Амон-Стрит, в казино «Мейбл» и в оружейной лавке Хиггса, где он покупал запасные энергокристаллы для «Кольт-спейса» и лазерного карабина «Квазар» с оптическим прицелом. Но с этого утра его никто и нигде не видел, и хотя, появись он сейчас в поле зрения любого стража по­рядка, он был бы немедленно задержан, особой надежды на успех поче­му-то не было.