Лудингирра
Шрифт:
Потом были победы над Лагашем и Ниппуром. Только в сердце Ургулы запало сомнение: Эбех ли служит ему или он находится в подчинении у аморейского вождя. И если сейчас Эреду падет и Утухенгаль будет повержен, кто сядет на престол: он – законный наследник или вождь дикарей?
«Если после падения Эреду случится худшее, тогда каков будет мой удел?» – спрашивал себя Ургула и ответа не находил. С другой стороны, ему тяжко было смотреть в глаза царю. И не только потому, что он нарушил клятву. Просто Ургула чувствовал себя чужим и
Царь встретил Ургулу так, будто никакой войны и не было.
– Давно не виделись… – сказал Утухенгаль. – Я уже начал забывать о твоем существовании.
Ургула стоял, всматривался в каменное лицо царя и не знал можно ли расценивать его слова как издевку или это что-то иное…
– Надо поговорить наедине… – царь отпустил охрану и остался в зале только с правителем Уммы.
Эта ночь для Этаны показалась самой длинной в его жизни. Он уже не надеялся на выкуп за царского военачальника. Его беспокоило другое: никто в бой не вступает. Поэтому он решил лично взглянуть чем заняты уммиты и амореи. С холма он наблюдал, что амореи жгли костры и о чем-то громко спорили. Его внимание привлек один дикарь, стоявший у костра. Он пуще всех что-то кричал, демонстрировал собратьям свой меч, а потом хлебнув из кувшина стал рассекать лезвием воздух и показывать в сторону городских стен. Остальные одобрительно возглашали непонятные слова и жевали мясо.
– Прибыл наш посланник. – услышал за своей спиной Этана.
– Ну, говори, не тяни. – торопил энси.
– Царь отказался платить выкуп за своего командира.
Правитель Лагаша скрипнул зубами:
– И это все, что он сказал?
– Да, это все.
– Хорошо. Подождем битвы, посмотрим кто из них окажется сильней.
– Битвы не будет. – сообщил посыльный.
– Почему не будет?
– Ургула заключил союз с царем.
– Мой кузен и раньше клялся ему в верности! – ухмыльнулся Этана. – А дикари… Они куда теперь?
– Утухенгаль берет их к себе на службу.
Энси задергал нижней челюстью, напряг желваки на скулах, но промолчал.
Ворота Эреду открылись и первыми запустили в город аморейских воинов. Они шли медленно, вертели головами, пожирая глазами все вокруг и отпускали восхищенные возгласы. Проходя мимо царского дворца, облицованного лазуритом и украшенного гигантскими статуями львов, амореи вообще притихли. Кто-то из них робко подошел к изваянию и как бы невзначай коснулся его гривы.
– Смотри, как настоящий! Это сделано как, э? Такой сделать вообщэ нельзя!
Другой аморей ему крикнул:
– Э! Че ты руками трогаешь! Кто разрешил?
– Я смотреть хочу!
– Тебе командир позволил, да?!
– Эй, зачем такие слова?! Что ты хочешь сказать?
За спиной любопытного возник Магабеш дабы собственной персоной разрешить возникший спор. Воин тут же присмирел:
– Я ничего… я не ломал… просто посмотреть хотел… От сердца говорю: посмотреть и больше
– Ты знаешь кто ты такой, баран? – спросил Магабеш.
Любопытный даже уменьшился в размерах, ожидая жесткого удара.
– Ты теперь царский воин! Понял, баран?!
– Да, конечно, понял…
– Вот и веди себя достойно, а не как баран! Знаешь почему этот лев такой большой? – Магабеш тыкнул пальцем в статую. – Это потому что он царю служит. А кто царю служит того хорошо кормят! Вот поэтому! Будешь хорошо служить и ты такой же будешь! Иди, а то укусит тебя! У, баран! – гаркнул Магабеш и под одобрительный хохот соплеменников швырнул вояку в общую кучу. Затем подойдя ко льву, посмотрел изваянию в глаза, дотронулся до гривы и тихо произнес:
– Э-э-э! Такой бывает? От сердца говорю: как живой! Да-а! даже зубы есть…
По темным коридорам дворца бродил Ургула в полном одиночестве. Мыслями своими еще погруженный в разговор с царем, он никак не мог понять: счастье улыбнулось ему или горе великое навалилось.
Навстречу ему гордо, да вразвалочку, с высоко поднятой головой плыл по залам Магабеш. Он уже успел раздобыть три субату, богато расшитых бисером, напялив их на себя все разом прямо поверх бараньей шкуры и заткнув за пояс дубину, имел вид такой гордый, будто владыка дворца здесь именно он.
– Э, командир, а где царь? – деловито спросил Магабеш. – Куда царь подевался, а? Я его тут по всему дворцу ищу. Кого ни спрошу – все молчат и отворачиваются. Почему?! Он зачем прячется, а? У него враги есть? Ты мне скажи – я тем врагам глотки резать буду! Ты мене знаешь! Я сказал – я так делать буду!
От этой непосредственности Ургула нервно засмеялся.
– Тебе зачем царь понадобился?
– Как зачем?! – по-детски удивился главарь амореев. – Слова хочу сказать!
– Какие еще слова?
– От сердца слова хочу сказать. Тебе знать зачем?! Ты ж не царь! Я ему сказать хочу!
– Понимаешь, царь Киэнгира – это очень большой человек. И просто так к нему не пускают.
– Почему?
– Ну… он очень занят.
– Э-э-э! – это означало, что в голове аморея началась непростая мыслительная работа. – Смотри, командир, мне вот ожерелье дали. – хвастался Магабеш показывая на своей шее драгоценность. – Настоящее серебро, сказали… Видишь? Много стоит, сказали!
– Магабеш! Это украшение на сбрую коня.
– Да, на коня! – радость в аморее забурлила и стала выплескиваться через край. – Конь, командир! Конь теперь тоже есть у меня! От сердца говорю: черный; настоящий большой конь! Я смотрел: белого нет вообще, черный как ночь! А коню ожерелье зачем, э? Ты что, командир, не понимаешь?! Коню сбрую надо! Ожерелье я сам заберу! Вот как делать надо! Чтобы всем хорошо было! Я теперь на большом черном коне ходить буду! Уважение иметь буду! Пусть все смотрят на меня как на господина! Как я выгляжу? Мне идет серебро, э?