Лудингирра
Шрифт:
– Тебе идет. – подтвердил Ургула.
– Как думаешь, мне подарят еще коней, э?
– Подарят, обязательно подарят. – вздохнул Ургула.
– От сердца говоришь?
– От сердца, от сердца…
– Тогда смотри: когда царя увидишь, скажи ему мои слова: если он боится врагов, скажи, чтоб больше не боялся потому что теперь я здесь. Вот поэтому! Так и скажи. Обещаешь?
– Обещаю… – ухмыльнулся Ургула. – Так и скажу.
Этана долго наблюдал, как амореи и уммиты заходят в город и тем рушат все его планы.
– Похоже Инанна уже выбрала победителя в этой битве. – сказал кто-то из военных.
– У богов своя воля, а у меня своя. – ответил Этана и дал приказ срочно покинуть земли Эреду.
Утро застало Лудингирру в опочивальне совершенно разбитым. Рана под левым плечом стала гноиться. Дамгула по просьбе мужа вывела его в сад и послала служанку в храм за лекарем.
К обеду пришел лекарь с таким скорбным видом, что Лудингирра почувствовал себя уже при смерти. Врачеватель сначала попросил госпожу удалиться, ибо негоже было добропорядочной жене присутствовать при великом таинстве исцеления, а затем привычным образом воскурил благовония и обработал рану священным маслом.
Лудингирра до поры с интересом взирал на то, как лекарь замешивал свою мазь. Но она была настолько зловонной, что Лудингирра не выдержал и как в бреду запричитал:
– Что это за мазь? Хочешь, чтоб я руки лишился? Меня уже тошнит!
В саду появился Эннам.
– Почтеннейший, – обратился он к лекарю. – Ты уверен, что эта мазь поможет моему господину?
– Средство мое исцеляет, – монотонно произнес лекарь. – а помогает – молитва и доброе слово.
Эннам вопросительно взглянул на служителя. А тот невозмутимо накладывал на рану мазь со словами:
– Демон вселился в твоего хозяина. Вот и терзает его изнутри…
– Мой господин был ранен стрелой в бою! – опротестовал Эннам.
– Для раны – мазь, а для исцеления – заклинание от демонов. – он протянул слуге глиняную табличку с текстом. – Читайте перед сном.
Тут мазь стала проявлять свои целебные свойства от чего Лудингирру перекосило в судорогах, и он весь покрылся испариной.
– Эннам! Сделай что-нибудь! Плохо мне!
– Ты что такое натворил, почтеннейший?! – возмутился верный слуга.
– Терпение, уважаемый, терпение… – ничтоже сумняшеся, вздохнул целитель. – Это демон сопротивляется… не хочет, видно, тело покидать. Но доброе слово и смиренная молитва – сделают свое дело. Так что начинайте молиться. С вас пять шеклей.
– Сколько? – хрипнул Эннам.
– Дай ты ему… – умирающим голосом сказал Лудингирра. – Пусть так! Лишь бы помогло…
Слуга отсчитал серебро и выпроводил служителя храма.
– Вот, Эннам, это расплата мне за финиковую рощу! – бил кулаком по скамье Лудингирра.
– Не говори так, мой господин.
– Может следует найти эту женщину… и денег дать, чтоб колдовство сняла… Помнишь, что она сказала?
– Какую женщину? – спросила Дамгула, появившись внезапно, будто из ниоткуда.
– Я тебе не рассказывал… дурная история… – бормотал Лудингирра. – Я, то есть мы… в походе колдунью встретили… Проклятье ее сбывается…
– Мой господин, дозволь сказать. – Эннам собрался с духом. – Моя мать рассказывала мне что амореи исцеляют раны иначе. Они прижигают их каленым лезвием и помогает.
– О, боги! – вырвалось у Дамгулы. – Может лучше мазью? Она же из храма.
– Ты точно знаешь, прижечь – поможет? – Лудингирра приподнял голову от скамьи.
– Так говорят… – оправдывался Эннам.
– Тогда… хорошо, это все же лучше, чем остаться без руки… Накаляй лезвие. Надеюсь, от боли я не сойду в царство теней…
Как же долго длилось время для Лудингирры, пока он ждал Эннама с раскалённым ножом! Он желал, чтобы это случилось сколь можно быстрее или не случилось вовсе. Это ж как надо прогневать богов, чтобы такое страдание терпеть! Где-то в глубине сердца голос вещал ему: амореи же исцеляются! А другой голос – спорил: то амореи! Дикари, им привычно!
И почему во имя исцеления требуется терпеть такие муки? Несправедливо! Кабы можно было извести страдания, если не до конца, то хоть на чуточку – отдал бы за это многое…
– Закрой глаза, мой господин! – Эннам навис над Лудингиррой словно мрак ночной.
– А… Ты уже здесь… принес… хорошо, давай. Дамгула где?
– Она ушла.
– Правильно, не надо ей смотреть… на это.
– Возьми вот…
– Что это? Зачем мне эта деревяшка?
– Сожми ее зубами мой господин, легче будет!
Лудингирра выполнил просьбу. Слуга зафиксировал ему голову и коснулся раскалённым металлом плеча… По всему дому прокатился рев раненного льва, и перекусанная пополам деревяшка упала под ноги Эннаму.
Часть вторая. В рабстве
Глава шестая
Вечером во дворце устраивали пир по случаю примирения Уммы с Эреду и вступления Ургулы в должность главного смотрителя казны и сборов. Лудингирра отпустил Дамгулу на праздник, а сам остался дома. Грандиозные попойки он не любил, предпочитая им иные удовольствия…
Как только супруга ушла он отправился в одно заведение, где надеялся провести время не хуже, чем на царском пиру. Оправдывал он себя тем, что был ранен в бою, а после аморейского лечения требуется иное лечение – более щадящее. Об этом методе он случайно узнал очень давно от своего отца. Они жили тогда в аморейских горах, ожидая ухода Великого потопа. Сейчас в это трудно поверить, но черноголовые [14] во время бедствия жили бок о бок с дикарями. Более того, амореи предоставили черноголовым свои пещерные дома. Строить из кирпича горцы не умели.
14
Самоназвание шумеров.