Лугару
Шрифт:
Толстенький, розовый, плешивый, с толстыми губами и добродушным лицом, он был похож на плюшевого мишку, на добрую детскую игрушку. Так и хотелось потискать его, потрепать по щеке, прижать к себе и почему-то утешить — может быть, потому, что мягких и добрых всегда обижают.
Но внешность была обманчива. На самом деле Тарас не был ни мягким, ни добрым. Да и женщину к себе не подпустил бы. В этом заключалось страшное горе его жизни. Тарасу приходилось тщательно скрывать свои наклонности, и необходимость вечной маскировки превращала его жизнь в муку. И эта вечная мука терзала его душу не только страхом разоблачения, но и калечащим разладом с самим собой.
Однажды Крестовская помогла ему выпутаться из очень неприятной ситуации, грозившей полным разоблачением, что не только погубило бы его карьеру, но и грозило заключением в сумасшедший дом, ведь гомосексуализм считался психическим заболеванием и входил в перечень заболеваний, подлежащих принудительной госпитализации. Правдами и неправдами ей удалось избавить Тараса от такого позора. С тех пор он стал помогать ей. И помощь его действительно была бесценной. Тарас был прекрасным специалистом в своей области. А потому в исследованиях, которые он тайком для Зинаиды проводил, можно было не сомневаться.
Подождав, пока Тарас покончит с борщом и опустошит половину тарелки с пельменями, расправившись при этом с двумя бутербродами, она подумала, что с ее стороны уже не будет жестокостью перейти прямиком к делу. А потому спросила в лоб:
— Что интересного ты нашел?
— В зависимости от того, что ты хочешь услышать, — кокетливо покосился на нее Тарас, не переставая жевать.
— Все. Раны… Кровь в образцах. Если допустить, что раны нанесены острыми резцами, ты смог определить, живому существу принадлежали эти резцы или это бутафория? К примеру, из мастерской таксидермиста? Или это вообще была сталь?
— Я понял твой вопрос, — кивнул, глотая, Тарас. — Раны действительно были нанесены резцами… Можем даже сказать зубами. И зубы эти принадлежали живому существу.
— Живому… — охнула Крестовская.
— Да, — подтвердил Тарас, — не знаю, кто его убил, какое животное ты имеешь в виду, но это — живое существо. Я обнаружил остатки органической слюны и даже крошечные остатки пищи. Могу сказать, что это животное питается сырым мясом.
— Сырым мясом… — снова повторила Зина.
Перед ее глазами вдруг встала миска с куском сырого мяса, плавающим в крови, которую она видела на столе в кухне Виктора Барга. Только усилием воли ей удалось прогнать отвратительное видение.
— Но это еще не все… — продолжил Тарас, перестав на мгновение жевать. — Я нашел кое-что очень интересное…
— Да? — она затаила дыхание. — Что?
— Человек, которого убило это животное, был не первой жертвой.
— Что это значит? — не поняла Зина.
— Это значит, что за самый короткий промежуток времени это существо убило еще одного человека! Другого. Делая анализ, я обнаружил в ранах следы чужой человеческой крови. И кровь эта не принадлежала ни жертве, ни животному. Совершенно посторонний образец. Это значит, что с клыков животного не успели стереться следы крови предыдущей жертвы, когда он напал на того человека, образцы которого я исследовал.
— О каком промежутке времени идет речь? — помолчав, спросила Зина.
— Максимум полчаса. То есть эти убийства произошли практически сразу.
— Тогда такой вопрос… Если заменить слово «убийства» словом «нападения»… Мог ли выжить предыдущий человек после такого нападения?
— Нет, — покачал головой Тарас, — подобная формула крови… Той, что оставалась на зубах… Это я имею в виду… Так вот, это артериальная кровь. Если на зубах зверя остались следы артериальной крови, значит, он прокусил артерию. Выжить нереально…
— Задал ты мне загадку… — задумалась Крестовская.
— Кстати, судя по другим образцам тканей, он умер достаточно давно.
— Это я знаю, — кивнула Зина.
— Слушай, а зачем тебе это надо? — вдруг задал простой вопрос Тарас.
— Зачем?.. — повторила она и вдруг поняла, что этот самый обыкновенный вопрос просто сбил ее с толку, буквально выбил из колеи тем, что сформулировать такой же простой ответ на него она не может. — Я не знаю… Я просто иду по следу… Охотничий азарт, наверное.
— Ты охотишься на крупного зверя, — неодобрительно сказал Тарас. — Кем бы ни был этот зверь, он убийца. И жертва у него явно не одна. И он не остановится перед следующим убийством… Или нападением, если ты так хочешь. Ему напасть на человека — раз плюнуть! Если он убил взрослого мужчину…
— Откуда ты знаешь, что жертва — взрослый мужчина? — прищурилась Зина.
— Гормоны, — небрежно бросил Тарас, и она поняла нелепость своего вопроса.
— А тот, другой?
— Образцов недостаточно, — покачал он головой, — слишком мало другой крови. Проводить детальный анализ невозможно.
— Понимаю. — Есть ей расхотелось совсем, и Зина окончательно уронила вилку на стол и отодвинула тарелку с пельменями.
— Что, аппетит отбил? — прищурился Тарас.
— Полностью, — вздохнула она, — честно говоря, ты меня немного запутал.
— А чего тут путаться… — пожал плечами Тарас, — это только цветочки.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась она.
— Образцы кожи. В них тоже обнаружилось кое-что интересное.
— Что же?
— Кислоты! — ухмыльнулся Тарас.
— Кислоты? — Крестовская не поверила своим ушам. — Но на теле не было следов ожогов!
— Ты уверена?
— Нет… — покачала она головой с сомнением. — На самом деле — нет. Половина тела человека была в стадии разложения. По такому состоянию кожи ничего нельзя было определить.
— Там были ожоги, — твердо сказал Тарас, — и, судя по тому, что обнаружилось в крови, достаточно серьезные. Исходя из этого, могу утверждать: человек голой рукой прикасался к кислотам.
— Но разлагалась левая половина тела!