Лука
Шрифт:
— Сегодня вечером мы обязательно тебя совратим.
— Я только что видела владельца ресторана, — сказала Габриэль, пытаясь скрыть разочарование. — Он был с кем-то. Я думаю, у него есть девушка или даже жена. Может быть, нам лучше пропустить ужин и просто куда-то зарулить, прежде чем пойдем в клуб.
— Он пригласил тебя на ужин, а не в постель. — Николь схватила Габриэль за плечо, как будто боялась, что та убежит. — А у красивых парней есть красивые друзья. После такого ужасного рабочего дня ты заслуживаешь немного веселья. Может быть, он познакомит нас со своими друзьями, и мы все хорошо проведем время. Видит Бог, мне это тоже нужно.
— Она поссорилась с Клинтом
— Почему ты не сказала мне, когда я звонила? — Габриэль остановилась на полпути. — Я бы тебя не спрашивала…
— Я не хотела, чтобы ты знала, — простонала Николь, прерывая ее. — Это должна быть твоя ночь. А у нас все та же проблема. Я заглянула в его компьютер и увидела, что у него открыто несколько окон: «большие мокрые сиськи», «хорошая задница» и мой фаворит «офисная леди любит сок». Трудно поверить, что он уважает меня, когда целыми днями дрочит на это дерьмо, поэтому я ушла.
— Он не уважает тебя, милая, — Габриэль сжала ее руку. — Ты должна перестать возвращаться к нему. Вам нужно установить границы.
— Да, ну... иногда я просто не рядом с ним так, как ему нужно, поэтому он должен выпустить пар. Но он всегда сожалеет после того, как он… — Она заколебалась, запинаясь на словах. — После того, как я его поймаю, и мы помиримся. Я просто не готова начать все сначала с кем-то другим.
Она замолчала, когда Габриэль открыла дверь.
Габриэль понимала нежелание Николь находить кого-то нового. После смерти Дэвида у нее было несколько любовных связей, но они оставляли ее грустной и одинокой. Не то чтобы эти парни были непривлекательными или недобрыми, просто она ничего к ним не чувствовала. Она вообще ничего не чувствовала.
— И где этот парень? — прошептала Сисси, когда они вошли внутрь.
— Он, наверное, не вспомнит меня. — Габриэль провела рукой по волосам, расчесывая пальцами завитки, которые никак не могла распрямить. — Меня только подстрелили, и перевели из операционной. На самом деле я выглядела не лучшим образом.
— Тебя нелегко забыть.
У Николь отвисла челюсть, когда они вошли в ресторан, и даже сдержанная Сисси ахнула, увидев обстановку.
Даже самые высшие похвалы не могли бы описать чувство, в которое поверг их «Иль Таволино». Габриэль чувствовала себя так, словно снова вошла в золотой век города — от официантов в смокингах, делающих целые презентации за столиками, до великолепных шикарных банкетов, от памятных вещей Вегаса на каждой поверхности до возвышенной сцены, где имитатор Фрэнка Синатры пел «Мой путь». На стенах висели фотографии старых кинозвезд в рамках рядом со знаменитыми мафиозными гангстерами — Богарт рядом с Багси Сигелом, Фрэнк Синатра рядом с Энтони Спилотро. Под стеклянными витринами лежал старый пистолет сорок пятого калибра и блестящие туфли, старомодный револьвер, цилиндр и трость, которые придавали ресторану старомодный элегантный вид.
Габриэль подошла к стойке администратора из полированного дерева и спросила о столике.
— Прошу прощения, дамы. — Метрдотель сочувственно улыбнулся им. — Только бронь. Сегодня у нас все занято.
— Ты не заказала столик заранее? — Сисси нахмурилась, глядя на Габриэль. Помешанная на контроле, Сисси никогда никуда не ходила, предварительно не продумав все до мелочей.
— Я думала, это обычное место. — Габриэль подумывала позвонить заранее, но не знала, что сказать. Сказала бы она человеку на другом конце провода, что знает Луку? Насколько это будет неловко? А что, если трубку возьмет Лука? Он велел ей зайти, а не звонить.
— Все равно спасибо. — Она двинулась к двери, отчаянно желая уйти на тот случай, если Лука увидит ее, но заколебалась только тогда, когда ее друзья не последовали за ней.
— Она подруга Луки, — сказала Николь, включив обаяние, которое побуждало людей продолжать делать ставки за ее столами в казино. — Он дал ей свою визитку. Ее зовут Габриэль Фокс. Покажи ему карточку, Габи.
— Все в порядке. Мы вернемся в другой раз. — Огорченная, Габриэль потянулась к двери.
— Друг мистера Риццоли? — Метрдотель окинул их оценивающим взглядом.
— Если вы подождете минутку, леди, я дам ему знать, что вы здесь. — Он исчез в переполненном ресторане, и Габриэль застонала.
— Это будет так неловко. Я думаю нам лучше уйти.
— Он не пригласил бы тебя, если бы не хотел этого, — возразила Николь.
— Может быть, он просто был вежлив. Или делал то, что делают бизнесмены. Все раздают визитки. Это ничего не значит.
— Сколько раз ты делала что-то подобное для меня? — Николь откинула голову назад и застонала. — Я все верну, хорошо? По крайней мере, мы хорошо поужинаем, а потом пойдем куда-нибудь, выпьем и вытанцуем наши печали.
— Даже не знаю, — Габриэль коснулась своего медальона. — Я видела его с этой женщиной, и это заставило меня подумать о Дэвиде.
Николь подняла голову и посмотрела через плечо Габриэль. Ее глаза расширились от чего-то позади Габриэль, и она осторожно расстегнула медальон, поймав его прежде, чем он упал.
— Я думаю, тебе стоит подумать о том, чтобы оставить Дэвида позади, хотя бы на одну ночь.
Габриэль обернулась и затаила дыхание, увидев идущего к ним Луку. Он снял пиджак и в своей элегантной синей рубашке и темно-синих брюках выглядел так, словно сошел с обложки журнала мужской моды. Его полурастегнутая рубашка открывала восхитительно загорелую кожу, покрытую золотистыми волосами, и намек на татуировку. Его светлые волосы были длиннее, чем она помнила, а на квадратном подбородке виднелась сексуальная щетина.
Ее пульс участился, и ей пришлось напомнить себе, что он был увлечен красивой женщиной, которую он, очевидно, обожал.
— О Боже, — прошептала Сисси. — У меня только что взорвались яичники.
* * *
Dio mio (итал. — О, Боже).
Она пришла к нему.
Его захватывающий дух, сияющий, золотоволосый ангел.
Лука упивался ее длинными, свободно ниспадающими волосами, длинными ногами, которые он легко мог себе представить обернутыми вокруг его талии, легким румянцем на ее красивом лице. На ней было обтягивающее черное платье, открывавшее плечи и облегавшее пышную грудь, дразня его намеком на сокровище, которое таилось под ней. Ее мягкие изгибы умоляли о мужском прикосновении. Черт, его ангел был создан для того, чтобы его трахали.
Она облизнула свои пухлые розовые губы, и его воображение зашкаливало, атакуя его видением этих чувственных губ, обхватывающих его член. Их глаза встретились. Голод мерцал в глубине ее сиреневых глаз, подталкивая его к действиям, пока он не смог думать ни о чем, кроме как накрыть ее тело своим.
Христос. Это было чертовски безумно. Он не любил блондинок или женщин, которые краснели бы под оценивающим взглядом мужчины. Ему нравилась его женщина — темноволосая, смелая, шумная и дерзкая. Та женщина, которая громко требует внимания мужчины, а не скромно привлекает его со спокойной уверенностью и чувственной улыбкой.