Лукавый взгляд с любовью
Шрифт:
И второе — о месте правды во времени. Ведь правда — это не факт, это — действие. Действие, заключающееся в объяснении произошедшего когда-то и сейчас затрагивающего нас своими последствиями. Но известно, что объяснение может быть досрочное (предсказания), своевременное (бесстрастная констатация) или такое, что пришло с опозданием вследствие умолчания. В произведении «Нептуну на алтарь» речь идет о событиях большой политики и о жизни простых людей, маленьких по сравнению с масштабами той политики.
Может ли досрочная правда высших сфер жизни повлиять на ее ход внизу, чтобы от нее была польза маленьким людям? Конечно нет, ведь не они являются основными действующими лицами в игре, называемой большой политикой.
О своевременной правде излишне говорить, она желательна, но есть обоснованное подозрение, что путь к ней — это чья-то добровольная Голгофа, смертельный риск.
Правды опоздавшей, учитывая метод познания мира, просто не существует, она появляется на свет в виде алармистской информации — вот, оказывается, как оно дело было.
И только правда, приходящая к людям через взвешенный, продуманный рассказ, стоит настоящего доверия.
Что же, в данном случае всем причастным к рассказу Любви Овсянниковой повезло. Попытка найти объяснения тревожным событиям 50-х годов прошлого века, так же, как и слово правды о мужественных и прекрасных участниках тех событий, — именно своевременны и уравновешены осмыслением: есть мужественный, опытный и вдумчивый рассказчик, способный идти на риск, и есть кому взять рассказ о тех событиях с собой в будущее.
Герои Любви Овсянниковой всегда маленькие, незаметные люди, которые живут в мире, где больше всего ценится материальный успех. Но каждый из них — личность с глубоко укоренившейся самобытностью, с чувством собственного достоинства, каждый из них — частичка Великого Бога, пришедшего на землю с миссией добра. Описывая их, автор постоянно подчеркивает большую роль местной истории в масштабных событиях, утверждает, что объединение жизненных путей простых, незаметных тружеников прокладывает дорогу народу.
ЮРИЙ КЛЮЧ
Очередь за счастьем
Статья опубликована в июньском номере журнала «Борисфен» за 2004 год. Это отзыв на книгу Любови Овсянниковой «Заручники долі» — о моряках-черноморцах, погибших на линкоре «Новороссийск» в 1955 году. Среди них оказался ее земляк, славгородец Юрий Артемов.
Как видно из названия, книга «Заручники долі» написана на украинском языке. Но после выхода в свет она была отправлена в военно-морской музей Севастополя, а там получила поддержку и предложение переиздать ее для русскоязычного читателя. Так, спустя несколько лет книга вышла на русском языке под названием «Нептуну на алтарь».
С автором публикации Любовь Овсянникова не знакома. Более того, считает, что он укрылся под псевдонимом. Не со всем написанным ей, наверное, хотелось бы соглашаться и по многим вопросам она готова бы возразить. Но подкупает сдержанность Юрия Ключа, когда чувствуется его желание пойти в разнос, а он не позволяет себе этого. Нравится его внимательное прочтение книги, детальное проникновение в ее героев… Он написал хорошую статью.
Со своей стороны, мне бы хотелось только отметить, что нас и наших предков ни в какой мере не коснулась Вторая мировая война. Они сражались на фронтах Великой Отечественной войны и не стоит нас подстилать под европейские разборки. У нас есть своя великая история.
И еще одно замечание — о всепрощении славгородцев, которое может показаться каким-то... странноватым. Так вот подчас люди прощают другим тяжкие прегрешения — но лишь тогда и потому, когда эти прегрешения не привели к беде, когда усилиями других людей они были нейтрализованы. Так было и с Бемом. Да, он донес на соседку и ее арестовали. Но тут же нашлись люди, сумевшие вмешаться и исправить положение. В противном случае, конечно, не видать бы Бему прощения и лояльного к себе отношения.
Вынесенные в заглавие слова обращены Любовью Овсянниковой к одной из героинь ее романа-версии «Заручники долі» (в русском варианте — «Нептуну на алтарь»), увидевшего свет в Днепропетровске. В самом деле, все герои романа живут так, будто находятся в очереди за счастьем. Но не все его дождались, да и могли ли его получить диалектически, ведь все они являются заложниками общества, в котором родились, жили и умирали.
«Заручники…» — роман-версия. Это попытка анализа человеческой памяти, субъективной и объективной, то есть личной и общественной, осуществленная на историческом поле, перевитом паутиной дорог, общеисторических катаклизмов, истории поселка Славгорода и собственной судьбы автора, а также двух славгородцев: Юрия Артемова, радиста линкора «Новороссийск», погибшего вместе со своим кораблем в октябре 1955 года в Севастополе, и электрика с крейсера «Молотов», который был в составе спасательной команды.
Фактически в романе развернут вопрос взаимосвязи личности и эпохи, в которой она действует, через гармонию или дисгармонию общества, идущего вперед или топчущегося на месте. Зачем человеку память? Этот вопрос часто возникает при погружении в текст романа.
Славгородцы, ставшие героями книги, — земные, не абстрактные создания. Для них политика — не схоластическая идеология, а лица, внедряющие ее в жизнь. От того, в какой мере им понятны и близки эти люди, зависит отношение к ним и к памяти о них. Край, о котором речь, впритык расположен к отчизне Нестора Махно, тут живут многие потомки его сподвижников, потому-то и память о старине хорошо сохранена. Она сложная, противоречивая, но живая и события отражает правдиво. Славгородцев уничтожали не только коллективизация, голод 1933 и 1947 годов, Вторая мировая война, сталинские безжалостные законы, но и «гуляйполевские зарезаки». К счастью, были не только они, люди с благодарностью вспоминают Ксению Топоркову, Якова Бараненко и Илью Вернигору.
Эти личности отличаются между собой, и от мотивации их поступков зависит память о них. Объяснение хороших поступков Ксении Топорковой люди находят в положительных человеческих качествах, Ильи Вернигоры — в благодарности землякам, не выдавших его властям за то, что при царизме он был ключником и правой рукой барина Миргородского. И все же нет идиллии на земле. За все позитивное, сделанное для Славгорода и его жителей Яковом Бараненко, его, расстрелянного немцами при отступлении в 1943 году, славгородцы забыли, даже оставили без помощи его семью в голодном 1947 году. Наверное, люди не могли объяснить его доброты, бравшей истоки из далеких от субъективизма специфик личности этого человека (кажется, тут налицо неуместная риторика: что же помешало им, как и у К. Топорковой, найти объяснение в положительных человеческих качествах? Тем более что его тут знали с деда-прадеда, а К. Топоркова — приезжая, — Примеч. составителя).