Лукавый взор
Шрифт:
А между тем на линии фронта левее батареи происходили поистине судьбоносные события. 2-й пехотный корпус под командованием принца Евгения Вюртембергского атаковал селение Пантен, войска генерала Раевского и кавалерия графа Палена штурмовали Роменвиль.
Прусские корпуса Йорка и Клейста, а также корпус графа Михаила Воронцова взяли селение Ля Вилет и вскоре выступили к ближним окраинам самого Парижа. Российская и прусская гвардии заняли высоты Бельвиля.
Ругожицкий был вне себя. Время уходило – горячее, военное, победу приближающее время! – а про его артиллеристов словно забыли. И он даже обрадовался, когда на батарее снова появился подпоручик Державин.
– Ну что, не стреляют
– Придется еще задержаться, – подошел ближе Ругожицкий. – Сейчас дорога простреливается, не видишь разве? Попадешь под разрыв – до штаба не доедешь. Погоди немного. Как дадут нам команду – подавим этих стрелков, очистим дорогу, тогда скачи, куда хочешь. Опять же ты нас спасал, оттого и задержался. Уж извинят тебя! Так что спешивайся, передохни.
Он перешел на «ты», но даже и не заметил этого. Теперь Державин был для него таким же своим, как его канониры и бомбардиры [50] . Чего между своими церемониться?
Державин подумал, кивнул и, спрыгнув на землю, хлопнул коня по холке:
– Пусть Буян отдохнет минутку. Надышался гарью да пылью!
Он вдруг чихнул. Конь тоже.
Канонир Самойлов, тот самый, который заливал гранату, громко прыснул.
– Эх, есть охота, – мечтательно сказал Державин. – Но уж теперь, видать, до победы. А она близка. Как-нибудь дотерплю до Парижа. Там и поедим, и выпьем. И шампанского закажем, и пулярку какую ни то.
50
Бомбардир – чин артиллерийской команды в русской армии.
– А вот дозвольте спросить, ваше благородие, – подал голос Самойлов. – Что жирнее да вкуснее: пулярка тутошняя али наша курица?
– Это ты еще каплуна не едал, Самойлов, – хмыкнул Державин. – Каплун – выхолощенный петух. Ну а пулярка – курица такая же. А что вкуснее – думаю, это от приправы зависит. Слыхал, небось, как в России с 12-го года говорить стали? Голодный, дескать, француз, и вороне рад!
– Голод – известно, лучшая приправа, – согласился Самойлов. – А все же я лучше буду простую кашу лопать, чем петуха али куру выхолощенных [51] !
51
Выхолощенный – кастрированный (старин.).
– Простую? – с невинным видом осведомился Державин. – А что не на шампанском?
Внезапно грянувший залп хохота вполне мог бы сравниться с грохотом пушечного залпа.
– Знаешь, что ли? – удивился Ругожицкий.
– Да все знают, как артиллеристы в еще на пути в Париж отыскали в развалинах погреб с шампанским вином, тысяч до тридцати бутылок, и все распили и разбили! – сообщил Державин. – Оставалось еще штук шестьдесят бочек, так солдаты ставили выкаченные бочки на дно, с шумной радостью сбивали сверху другое дно и манерками черпали животворную влагу; многие даже варили кашицу на шампанском вине. Вот до какой роскоши вы дожили!
Расчеты опять захохотали.
– А знатная удалась кашица! – воскликнул канонир Самойлов. – До сих пор голова от неё кругом! Жаль только, что не осталось больше: нынче у нас пшенка с солониной.
– Ничего, придёте в Париж – душу отведете в тамошних кабачках и ресторациях, – посулил Державин. – Только смотрите, не заказывайте вина с виноградников Монмартра, не то замучаетесь укромный уголок искать, чтобы облегчиться. Мало того, что оно, говорят, кислей кислого, так ещё и урину непомерно гонит. Не зря про него говорят: выпьешь поссон, выльешь кварто [52] , а по-нашему говоря, выпьешь полчарки – выльёшь бочку.
52
Старинные французские меры объёма: поссон – чуть больше 100 мл, кварто – около 70 л.
Хохот стал еще громче.
В эту минуту мимо батареи промчался верховой трубач артиллерийского полка, громогласно подавая сигнал «К бою!»
– Наконец-то приказ двигаться! – радостно воскликнул Ругожицкий.
– Бог в помощь, поручик! – Державин вскочил на своего гнедого. – До встречи завтра в Париже!
С этой минуты события начали развиваться стремительно. Генерал Рудзевич с егерями обходил холм Монмартр, двигаясь правее, по дороге в предместье Сен-Дени, Святого Дионисия; Ругожицкий с батареей перешел туда же и начал, наступая плутонгами [53] , бить неприятельскую кавалерию, которая, оставляя убитых, мчалась на гору, явно растерянная.
53
Плутонг (от франц. peloton – клубок, ком, рой; взвод) – название низших подразделений в вооружённых силах Российской империи; стрельба плутонгами – стрельба мелкими залпами.
Вдруг из крайнего дома от подошвы горы выехал французский полковник в синем мундире и, размахивая белым платком, поскакал прямо к батарее.
Ругожицкий приказал остановить стрельбу, вышел перед батареей и крикнул:
– Что вам угодно?
– Где ваш граф Ланжерон или прусский фельдмаршал Блюхер? – хрипло спросил полковник.
Ругожицкий взмахом руки показал ему направление и повернул было назад, к батарее, но полковник вдруг возопил с отчаянием в голосе:
– Остановитесь! Не стреляйте больше! Мы сдаемся!
Однако канонада по-прежнему доносилась со всех сторон; стрельба не прекращалась. Бой никак не мог уняться. Французы сопротивлялись с озлоблением отчаянным! Две их гранаты взорвались на позициях у пруссаков, левее батареи Ругожицкого.
Раздался ужасный гром, дым клубами поднялся к небу.
– Неужели зарядные палубы рванули? – пробормотал Ругожицкий.
Взрыв неожиданно послужил сигналом к штурму. «Ура!» – раздавалось со всех сторон, перемежаясь с барабанным боем. Все стремились на Монмартр. Французы, осознав свое поражение, не отстреливаясь, бежали вверх; только кавалерия их оставалась с левой стороны у подошвы горы. Ругожицкий отдал приказ прямо на марше сделать по ним несколько выстрелов и, зарядив пушки картечью, пошел на сближение. Но едва собрался дать залп по кавалеристам, как вдруг верховой появился на батарее Ругожицкого, крича:
– Стой! Не стреляй! От графа Ланжерона приказ – остановить военное действие по случаю перемирия!
Это был генерал Капцевич, командующий 10-м пехотным корпусом, который привез весть о сдаче противника.
Так на высотах Бельвиля и Монмартра российские и союзные войска утвердили свою победу над Наполеоном и покорили столицу Франции!
К ночи зажгли в биваках огни, приготовили плотный ужин и мирно уселись у костров. Разнеслась весть, что завтра большой колонной войска союзников войдут в Париж, поэтому всем русским, от подпоручиков до высших чинов, надлежало привести в порядок парадные мундиры и нашить красные лампасы: по примеру самого императора. Однако артиллерии предстояло стоять на прежних позициях для охраны. Только высшие чины могли участвовать в торжественном шествии победителей. Ругожицкий к таковым не принадлежал, так что орудия и оружейные службы оставались на позициях самое малое до полудня, и лишь потом офицерам дозволено было пройти или проехать верхом в побежденный Париж.