Луна Дракона
Шрифт:
– Мичи, – Эри опускает взгляд вниз, на мальчика. – Где взрослые?
– Тётушка Кин пошла за рыбой.
– А твоя мама?
– Она спит.
Эри смотрит на приоткрытую дверь спальни. Из щёлки льётся приглушённый свет ночника.
– Не будем её будить, – произносит Эри и садится на корточки рядом с мальчиком. – Вот. Передай маме, что я заходила, ладно?
Мичи берёт пакет с лекарствами. Девушка поправляет съехавшую с детского плечика пижаму.
– Эри?
– Да?
Взгляд мальчика оживает.
– А правда, что ты, как мой папа, жила в Зеркальном Доме?
– Доме
– И на Западе такие есть?
– Конечно.
– А зачем там зеркала? Папа никогда не рассказывал.
Эри вновь улыбается, лихорадочно соображая, что ему соврать.
Дома, где обучаются Проводники, состоят из зеркальных лабиринтов, в которые попадают души. Так Проводники учатся подчинять и собирать их. В Домах Зеркал заключены сотни душ, и они никогда не достанутся ни демонам, ни загробному миру, а будут вечно скитаться в коридорах отражений, кочуя тренировочным мячиком из одной бусины в другую. Участь хуже, чем полное забвение в руках демона.
– Ну… Это просто красивое название для наших школ. Зеркал там очень мало, – находит ответ Эри, избегая смотреть в широко распахнутые глаза Мичи.
– У тебя тоже есть волшебный кристалл? – спрашивает мальчик.
«Почему именно сегодня ты решил засыпать меня вопросами?»
– Да, но его не видно, потому что он спрятан глубоко под сердцем, – Эри касается груди.
Она дотрагивается совсем легко. А хочется разодрать кожу в кровь.
– Папа говорит, что у мамы в груди тоже есть кристалл, но он злой. Его нельзя доставать. Поэтому она не может выздороветь, – на выдохе произносит Мичи.
Внутри всё холодеет.
«Весьма прозаичное объяснение».
Эри гладит мальчика по голове, ероша волосы.
– Твоя мама обязательно поправится, – обещает девушка.
– Вчера она меня не узнала, – пролепетал он. – Она проснулась и спросила: где мой Мичи? Но я сидел рядом.
Эри прикусывает язык, глядя в растерянное детское лицо. Он ведь едва понимает, что происходит с его матерью. Возможно, это и к лучшему. Он ещё в том возрасте, когда Джеро может позволить себе сочинять сказки, дабы оградить сына от ужаса и неотвратимости смерти.
Потрепав Мичи за щёку, Эри встаёт.
– Я приду завтра, – говорит она. – Запри дверь и ложись спать. У тётушки Кин есть ключи.
Мичи кивает и машет ей ручкой на прощание. Миниатюрная копия Джеро, со следами подушки на лице и лохматыми волосами.
Эри летит по лестнице вниз и забывает попрощаться с консьержем.
Судьба даёт только демонам. У смертных она способна отнять абсолютно всё. В грудной клетке Карин цветёт неизлечимая форма рака. Она почти не встаёт с постели. Теперь она не узнаёт собственного сына.
Эри несётся по объятому паром переулку, пытаясь выкинуть из головы все мысли. Забыть об этом визите, о ребёнке в пижаме с забавными щенятами, забыть о Карин, которая была её землячкой…
Судьба та ещё сука.
Эри возвращается в коридоры квартала. Через переклики множества голосов слышится гром, предвестник скорого ливня. Торговцы ищут брезент, чтобы прикрыть свои товары на время дождя. Весёлый надрывный смех повара одной из забегаловок заглушает самый сильный раскат грома. Погода совершенно не властвует над этими улицами. Скоро Эри добирается до своего дома – обшарпанного неприметного строения с несколькими маленькими квартирами и окнами с решётками. Через ещё два таких же дома находится мост с железной дорогой, по которой Эри путешествует каждое утро до центра города и обратно.
Калитка приветливо скрипит, отворяясь. Небольшой сад перед домом – одно из его достоинств. Другим являются относительно тихие соседи. Как бы то ни было, окна в квартире Эри всё равно выходят на железную дорогу.
Она могла бы выбрать уголок приличнее и богаче. Последние несколько недель Рю хорошо платил, самое время задуматься о переезде. Он даже перестал пользоваться помощью Джеро. Теперь оплата происходит напрямую. Но Эри нравится этот суматошный, тесный квартал, забитый галдящими жителями и провонявший рыбой, специями и маслом, которое здесь добавляли в еду в избытке. Эри думалось, что Джеро по этой же причине не хотел съезжать – всё вокруг казалось каким-то живым и… бесхитростным. На работе они оба успели насмотреться на холодный лоск и серую роскошь, которые окружали демонов и их приближённых. Проводник должен искать себе пристанище среди смертных, окунаться в водоворот быта, наблюдать за простодушными ворчливыми соседями, ощущать тепло их жизней, ведь завтра снова ждёт лёд и пламя Хетанити и демоны, просящие заветную бусину.
Эри ни на что бы не променяла уют своей квартирки. Оказавшись наконец внутри, она устало бросает рюкзак на пол и снимает ножны с мечом. Из кухни доносятся молитвы бурчащего радио. В окно оранжевым светом смотрит уличный фонарь.
У Эри нет ни одной веточки падуба. И, услышав со стороны ванной комнаты характерный плеск, она жалеет, что не обзавелась им.
Девушка проходит на кухню, обнаруживая там привычный беспорядок: птичьи кости, открытую банку варенья, пустые бутылки из-под пива. Холодильник наверняка пуст. Хорошо, что она поела в одном из ресторанчиков по пути.
Радиоприёмник передаёт сводку погоды. Обещают бурю. Эри переключает станцию на какие-то джазовые мелодии.
– Ну наконец-то! – слышит она позади гнусавый голос. – Я думал, что помру тут со скуки.
Существо с лягушачеобразным телом забирается на гарнитур и тянет лапки к недоеденному варенью. С коричневато-зелёной чешуи стекает вода. Эри спокойно смотрит на происходящее. К сожительству с каппой1 она, что странно, свыклась быстрее прочего. Наверное, ей проще находить общий язык с чудовищами, нежели со смертными.
В Иоши было росту не больше метра, его монологи могли длиться часами напролёт, и он большую часть времени мок в ванной – речное создание, как-никак. Глаза у него человеческие. Карие. Первый местный уродец, который встретился девушке в Дотаге, спугнувший всех предыдущих обитателей квартиры. Но не Эри.
Засунув жёлтый клюв в банку, Иоши самозабвенно лакомится абрикосовым вареньем. Эри жмёт плечами и делает радио тише. В окно стучатся первые капли дождя. Девушка с трудом находит в бардаке на кухне сигареты. Вытащив зубами одну из пачки, Эри закуривает и бросает спичку в раковину, заваленную грязной посудой.