Луна и солнце
Шрифт:
— Русалка, русалка, смотри! Смотри, какая хорошенькая вкусненькая рыбка!
Она поводила сачком под водой.
Из-под копыт солнечного коня русалка взмахнула раздвоенным хвостом. Заметив это движение, несколько зевак ахнули. Они закричали, толкая друг друга в бок, показывая на русалку и требуя, чтобы Мари-Жозеф снова вызвала ее из глубины фонтана.
— Тише, пожалуйста! — умоляла Мари-Жозеф. — Если не будете шуметь, она, может быть, покажется снова.
По поверхности фонтана пробежала рябь. За русалкой заструились ее длинные темные волосы, защищавшие спину от
Русалка замерла.
— Русалочка, миленькая, ну подплыви поближе, ну пожалуйста, смотри, какая рыбка.
— Рррыба! — протянула русалка.
Русалка вынырнула из воды. Мари-Жозеф протянула ей рыбку. Русалка выхватила рыбку у нее из руки и с жадностью заглотила ее, разорвав на несколько частей. По воде поплыли рыбья требуха и остатки плавников.
Зеваки ахнули и стали перешептываться в страхе, удивлении и отвращении. Испуганная русалка снова нырнула в глубину. Мари-Жозеф надеялась, что со временем научит русалку не бояться шума. Его величество явно пожелает снова увидеть морскую тварь и показать свою добычу другим монархам. Он захочет, чтобы русалка вела себя достойно.
— Все хорошо, русалочка, — уговаривала Мари-Жозеф. — Шум — не страшный, он вроде волн на морском берегу. Ну плыви ко мне, я тебе дам еще рыбку.
«Если я хочу, чтобы она мне доверяла, я сама должна доверять ей», — решила Мари-Жозеф.
Она опустила руку в воду. Русалка подплыла ближе, излучая тепло.
Внезапно русалка высоко выпрыгнула из воды. На ступени хлынула волна и тут же откатилась снова. Длинные спутанные волосы хлестнули русалку по обнаженным плечам и рассыпались, упав на отвисшие груди. Бледно-зеленая прядь смешно встопорщилась надо лбом.
Зеваки ахнули, завопили и зааплодировали. Мушкетер, грохоча сапогами по деревянному помосту, кинулся к ним, готовый отогнать или утихомирить толпу: нарушать покой королевских садов строго воспрещалось. Однако любопытные, вместо того чтобы броситься в бегство, стали теснее прижиматься к решетке, очарованные, поглощенные необыкновенным зрелищем. Счастливчики заглядывали сквозь прутья, остальные становились на цыпочки, пытаясь что-то рассмотреть из-за их спины.
Русалка снова ушла под воду. Мари-Жозеф погладила ее по голове, и русалка не огрызнулась. Девушка не глядя протянула за спину свободную руку, и мушкетер вручил ей сачок с рыбой. Она опустила сачок с беспокойно бьющейся рыбой в фонтан. Русалка потеребила его, но не смогла извлечь рыбу.
Мари-Жозеф осторожно распутала ячеистую ткань, достала рыбу и протянула ее русалке. Та в два присеста проглотила рыбу и стала оглядываться в поисках добавки. Мари-Жозеф одну за другой скармливала ей рыбок, подманивая все ближе и ближе, пока русалка наполовину не выскользнула из воды и не поставила локти на помост. Зеваки стали испуганно перешептываться.
Мари-Жозеф отпустила ее, а потом снова принялась подзывать и дала ей еще одну рыбку. Три раза исполнив простую команду, русалка немного отплыла и запела, но к Мари-Жозеф больше не приближалась. Девушка вообразила было, что песню русалки можно
— А ну, плыви сюда! — приказала Мари-Жозеф.
Русалка умолкла. Она фыркнула, зашипела и так ударила хвостом, что до помоста долетели брызги, хотя их разделяло не менее десяти футов. Она зарычала и отказалась подплывать ближе.
— Вы бы ее лучше как следует поколотили! — посоветовал мушкетер. — Вот тогда она будет шелковая.
— Так я ее только напугаю, — возразила Мари-Жозеф. — Ее никто и пальцем не тронет, пока мне поручено о ней заботиться.
Она покачала рыбкой над водой:
— Ну плыви сюда, ну, русалочка…
Русалка забила хвостом, обрушив на помост мощную волну и забрызгав Мари-Жозеф туфли и подол амазонки.
Она пропела что-то на русалочьем языке, повелительно и властно, нырнула и исчезла из виду.
«Боже мой, — внезапно осознала Мари-Жозеф, — как же я сразу не догадалась, ей же все это наскучило! Она уже выучила урок, неужели она захочет бесконечно его повторять?!»
Перестав подманивать русалку, девушка выпустила в фонтан рыбку, живую добычу. Но, выпустив ее, она подумала: «Если русалка слушается, только когда сочтет нужным, получается, что я ее ничему не научила и никак не выдрессировала?»
Русалка, посвистывая, всплыла на поверхность, но не приблизилась. Зеваки разразились удивленными возгласами. Она ударила раздвоенным хвостом по воде и двинулась к Мари-Жозеф.
Девушка поднялась.
— Дам тебе еще рыбы, когда научишься приплывать на зов, — заключила она. И продолжила, повинуясь вздорному капризу: — И добавки, если ты снова покажешься зрителям!
«Если бы всех тварей и вправду было так легко дрессировать!» — самодовольно улыбнулась она.
Люсьен с трудом взобрался по величественной лестнице, которая вела в покои мадам де Ментенон. В позолоченных кадках играли весенними оттенками оранжерейные цветы.
Стражник отворил одну половинку двойной двери и с поклоном пропустил Люсьена к мадам де Ментенон.
Апартаменты мадам де Ментенон были обставлены аскетично, под стать монастырской келье. Она не принимала щедрых даров короля, предпочитая жить в серой, бесцветной обстановке. Цветам и драгоценностям не нашлось места в ее покоях. Даже стол, за которым заседали его величество и члены Государственного совета, был покрыт простым черным лаком и украшен весьма скромными золотыми инкрустациями.
Люсьен попытался забыть о неловкости и беспокойстве, неизменно охватывавшем его в этих апартаментах. Он не в силах был развеять ни царившую здесь тьму и скуку, ни стойкую антипатию, которую питала к нему мадам де Ментенон. Он мог лишь горделиво не замечать их.
Единственным ярким пятном, выделявшимся на сером фоне, был покров на коленях у мадам де Ментенон. Расшитый шелк ниспадал тяжелыми мягкими складками, словно написанный на холсте великим живописцем. Золотое шитье, сложные переплетения пламенеющих красных, оранжевых и желтых нитей покрывали весь шелк, кроме его центральной части.