Лунная дорога (с иллюстрациями)
Шрифт:
– Ваша говорящая коляска останется здесь, мэм.
– Значит, вам будет с кем перекинуться словом.
– К дьяволу! Смотреть на мутную стеклянную картинку Земли и выть? Нет!
– Годвин, тише, - остановил его Петр Сергеевич.
– Вы только посмотрите. Плесень бурно реагирует на новые условия. Она поглощает углекислоту и, вероятно, даже азот! Она увеличивается в объеме на глазах. Не спорьте! У вас просто припадок ностальгии, Том. О Земле надо думать, конечно, но… А что, если перенести лунную плесень на Землю? Если она выжила на Луне, то уж
Годвин покосился на красноватую массу, занявшую уже часть стола.
– Черт возьми, оно пухнет, - проворчал он.
– Вы представляете, какие урожаи белкового вещества можно получить, если перенести споры этой плесени на Землю? Это необыкновенное открытие, друзья! Если мне посчастливится и я увижу с горного кряжа "ту сторону" и вулкан, который нельзя разобрать на фотографиях, если докажу вулканическое происхождение лунных гор, то задача нашей экспедиции будет выполнена!
– Я пойду с вами, командор!
– заявила Эллен.
– Вы же хотели остаться еще тогда в ракете!
– запротестовал Годвин.
– Нет, Аленушка, - мягко сказал Громов.
– Никто не пойдет, кроме меня. Я получил такое указание из Москвы. Годвин прав. Вы все останетесь здесь. Нельзя рисковать всеми членами экспедиции, отрывать их от танкетки, от нашей базы, от связи с Землей. Вы подождете меня здесь.
– Указание Москвы?
– вскипел Годвин.
– Почему я должен слушаться Москвы? Я хоть и погибшего корабля капитан, но все же американский капитан. Сам себе хозяин. Фу, черт! Какую гадость развели вы здесь на столе, командор.
– Годвин осматривал выпачканный в красноватой массе кулак.
Петр Громов восхищенно смотрел, как расползается красноватая масса по столу, стекает с него на диваны и на пол.
– Живая пена! Как это необыкновенно красиво! Живая пена! Всепобеждающая жизнь! Она попала в лучшие условия, и вы посмотрите, какая в ней неотвратимая жадность роста. Живое сокровище!.. Им будет питаться скот на Земле. Еще Тимирязев мечтал о "хлебе из воздуха". Ведь в воздухе есть все материалы для создания питательных белков. И вот видите, где был скрыт механизм такого преобразования. На Луне!
– Черт возьми, командор! Я бы не так восхищался этим дьявольским тестом. Оно растет, как банковский счет у Рокфеллера.
На столе творилось невероятное. Эллен в ужасе смотрела, как вздымается, стекая на диваны и на пол, красноватая, шевелящаяся пена. Она словно из невидимого крана вливалась в резиновую палатку, взбухая, заполняя собой все.
– Лучше выбросить ее наружу, - предложил Аникин.
Он и Годвин стали сгребать живую пену и выбрасывать через открытую дверь в шлюз двери. Эллен после брезгливого колебания присоединилась к ним.
Основную массу удалось выбросить, закрыв в тамбур дверь. Но оставшаяся плесень, размазанная по столу и полу, вновь набухала, пузырясь и шевелясь.
Стало тяжелее дышать. Аникин добавил воздуху, который расходовался на рост пены.
И пена сразу взбесилась, словно прорвала плотину. На полу уже некуда было ступить. Ноги утопали в ней по щиколотку.
– Придется отступить, - решил Петр Сергеевич.
– Это будет самое приятное отступление, какое только можно себе представить. Какова сила жизни! Какова! Недаром находили микробы на метеоритах, блуждавших в Космосе…
Годвин вдруг расхохотался:
– Черт возьми, командор! Это веселое тесто привело меня в сознание. Я, кажется, наговорил здесь черт знает что!
– Ничего, Годвин. Это приступ ностальгии, тоски по родной Земле. Надевайте скафандры.
– Жаль покидать такой уютный коттедж. Но туземцы выживают нас отсюда, как англичан из Африки.
– Может быть, успеем пообедать по-человечески?
– спросил Аникин.
– У меня все готово.
– К вам на сковородку попала пена!
– в ужасе всплеснула руками Эллен.
– Вот и прекрасно. Можно теперь попробовать, - и неожиданно для всех Петр Сергеевич подцепил со сковородки кусочек коричневой корки, в которую превратилась лунная пена.
Все замерли.
– Может быть, коровам и свиньям понравится, - сказал он, поморщившись.
– Надо выпускать из палатки воздух, - предложил Годвин.
Аникин тщетно старался открыть дверь в шлюз. Очевидно, пена там слишком разрослась.
Люди уже с ногами забрались на диваны.
– Помните? Княжна Тараканова!
– воскликнула Эллен.
– Страшно!
– Это не страшно, Аленушка! Это прекрасно!
– Высаживать окно?
– осведомился Аникин.
Спрашивать было уже поздно. Пена поднялась вровень с диванами. Петр Громов ударом ноги высадил окно. Стены домика сморщились, потолок навис. Громов помог Эллен первой выбраться наружу.
Г л а в а ч е т в е р т а я
ОГНЕННЫЙ ДОЖДЬ
– Может быть, мне и не так интересно взглянуть на ту сторону Луны, заявил Том Годвин.
– Ведь не я угадал, что там лунные черти через какой-то кратер проветривают преисподнюю. Но я не хочу попасть к ним на рога, как скверный друг, и я иду с вами, командор.
Эллен пошла проводить исследователей в последний переход. Потом она вернется к танкетке, к разрушенному домику, который Ваня Аникин очищает от лунной плесени.
Эллен держала мужчин за руки. Они втроем шли вдоль светлой полосы, которая тянулась по долине от самого горизонта и, словно нырнув в одном месте под серый пепел, поднималась круто по горному склону.
Это был один из тех таинственных, радиально расходящихся от лунных цирков лучей, над загадкой которых ломали голову ученые. Лучи эти оказались полосами вулканических выбросов. Возвышаясь над остальной местностью, они поразительно напоминали исполинские железнодорожные насыпи. Пузыристые, пористые, шлакообразные, более позднего происхождения, чем лунные моря, и потому не покрытые слоем метеоритной пыли, они казались с большого расстояния более светлыми.