Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты
Шрифт:
Шлемофон периодически напоминал о себе эхокашлями. Андрей снизил громкость звука и решил прощупать туманный массив лучами локаторов. Экраны пусты, отраженного сигнала не было — как будто Гора действительно целиком состояла из одного тумана. И не было ни малейшего намека на то, что лучи доставили ей хоть какое–нибудь беспокойство, — даже параметры эхокашлей не изменились. “Кашлять она хотела на меня и мои локаторы”, — подумал Андрей и включил шагающий механизм “Казаранга”.
По причине очень малого тяготения на Япете катер мог продвигаться вперед пешим ходом только в режиме малого шага (на жаргоне десантников — “скорость осла”). Плавно покачиваясь, точно это происходило в воде, машина мерно перебирала ступоходами, вонзая в податливый ледорит крючья фиксаторов. И как ни мала была “скорость осла”, машина достигла подножия оползневого склона быстрее, чем Андрею тог, о хотелось. Он чувствовал, что психологически еще не созрел для “контактной разведки гурм–феномена”, и осадил своего Конька—Горбунка на краю кратерной ямы, за которой уже начинались владения “мраморных” облаков. Инстинкт подсказывал: обстановка сложная, торопиться не надо. Хорошо, не будем спешить. А что надо? Ведь не стоять же на месте!.. На это инстинкт ответить не мог. Ощутив сухость во рту, Андрей опустил руку ниже левого подлокотника, пошарил в поисках полетного НЗ. Вместо пакета неприкосновенного запаса рука нашарила в продовольственном боксе глубокий вакуум. Все правильно. От хозяев “Анарды” этого следовало ожидать. Впрочем, сам виноват: нарушил космодесантскую заповедь: “Уходя на сутки, иди на неделю”.
Подстраховывая взлетную стабилизацию “Казаранга” реверс–моторами, он дал импульс вертикальной тяги и, уклонившись от карниза (огромного вблизи, как фланговое крыло грозовой тучи), поднял машину над верхней кромкой Пятна. Взглянул на безмерно широкую “крышу” Диска, присвистнул. “Крыша”, которая с орбиты выглядела плоской, слегка бугристой равниной, явно обнаруживала теперь склонность к выпячиванию. Похоже, это необозримое скопище белесого тумана всерьез решило трансформировать свою геометрию от формы Диска к форме выпуклой Линзы. Недоразвитый мениск Линзы был сильно всхолмлен, и при некотором воображении его можно было принять за раскинувшийся под звездным небом массив земных облаков, залитых ярким светом приземельно–спутниковых зеркал — поставщиков дополнительной свето–тепловой радиации для сельскохозяйственных угодий в ночное время.
Осторожничая, Андрей прошел высоко над Пятном. Сначала по хорде. Затем резко снизился и повернул к центральной группе холмов, которые были заметно выше периферийных и занимали на макушке мениска Линзы сравнительно небольшую площадь — этак порядка дюжины квадратных километров. “Разведка это или нет?! — подумал он, отгоняя воспоминание о советах Аганна и Марта Фролова не приближаться к центру Пятна, и лишь теперь мимоходом отметил, что эхокашли умолкли. — Советчики!.. Ни тот, ни другой никогда не имели дела с Пятном. А доведись самому Фролову быть сейчас в этой кабине? Наверняка сиганул бы в туман очертя голову. Есть в нем что–то такое… присущее сильным натурам”.
“Казаранг” завис над крайним холмом центральной группы. Ничего не случилось. Андрей ослабил напряжение в мышцах и опустил машину ниже. С небольшой высоты было видно, как на склоне холма углубляется под напором струи подвесной тяги продолговатая яма. Туман уступал натиску неохотно и, стоило катеру отойти, затягивал вмятину сразу. Как молочный кисель, если дунуть в него. Фролов непременно изобрел бы соответственные термины. “Эффект киселя” в начальной стадии эволюции “гурм–феномена”. Что–нибудь в этом роде. Поразительно вязкий туман…
Чуть в стороне Андрей приметил темно–серую полосу шириной в метр. Она отчетливо выделялась на однообразно белесом фоне туманной массы и была слишком длинной, чтобы не обратить на себя внимание. Он присмотрелся. Поразительно напоминает след эленарт на мягком снегу. Глубокая такая борозда, взрыхленная траками гусеницы движителя. Занятная иллюзия… Он подогнал катер поближе и вновь присвистнул от удивления: под напором струи борозда лишь прогнулась и как ни в чем не бывало легла на стенки и дно круглой вмятины. Стало ясно: “гусеничный след” это плохо затянутая щель разлома в туманообразном теле Пятна. “Разлом… — подумал Андрей. — А какого лешего пасует перед разломом “эффект киселя”?..”
— Беру след, — сказал он, разворачивая машину. — Полоса разлома ведет меня меридиональным направлением: юг–север.
Это было не совсем точно. Вернее, совсем неточно. Борозда, извиваясь, как тропинка в лесу, пересекая тени холмов и постепенно отклоняясь к северо–западу, вела заинтригованного следопыта по дуге, огибающей центральный участок. Потом она отклонилась к западу, а дальше — к юго–западу… Похоже, вела по кругу. Андрей прикинул: разлом, охватывая всю аномально всхолмленную макушку мениска Линзы, по–видимому, оконтуривал глубинный очаг силовой деятельности Горы Тумана. В таком случае радиус очага сравнительно невелик — около двух километров. При условии, правда, что щель разлома уходит в глубину Пятна цилиндром…
Все прикидки разом вылетели у него из головы, когда он увидел еще одну борозду. С километр старый и новый “гусеничные следы” шли параллельно, затем неожиданно переплелись между собой и вдруг разбежались по обе стороны от встречного холма. Следопыт растерялся. Круто взмыв над холмами, он посмотрел с высоты. Борозд было много. Извиваясь среди холмов, они образовали на центральном участке малозаметный путано–кружевной рисунок из волнообразно деформированных, местами переплетающихся окружностей. Довольно сложная система концентрических разломов. Впрочем, концентрических ли?.. Он внимательно присмотрелся и понял: нет здесь никаких окружностей. Это была одна–единственная борозда, небрежно скрученная на макушке Пятна во многовитковую спираль. Словно бы кто–то огромный, держа нетвердой рукой садовый шланг под напором, долго водил струей вкруговую, пока прицелился в нужную точку. А кстати, вот и она, эта черная точка между холмами… Напоминает глаз урагана. Миниатюрный такой глазок. Дырка в тумане. Так вот от какой печки начала свою шальную пляску со спиральным кружением трещина разломов…
Андрей снизил катер к верхушкам холмов и, все еще осторожничая, готовый в любой миг взмыть кверху, медленно пересек первый от “дырки” виток борозды. Сердце сжимала необъяснимая тревога, возникло странное предчувствие чего–то опасного. Однако на маневр драккара гипотетически опасная местность никак не реагировала. С двадцатиметровой высоты “глазок урагана” выглядел просто скважиной в теле Пятна, узким — чуть шире борозды — колодцем. Андрею скважина почему–то не нравилась, хотя он не мог объяснить себе, в чем тут дело. На подходе к “дыре” он сбросил скорость практически до нуля, собираясь применить свой старый курсантский трюк — зависание с дифферентом на нос, — другого способа заглянуть в “колодец” не было. Едва нос катера опустился — полыхнула зеленая молния, и страшный удар опрокинул машину.
Ослепленный вспышкой, он подавил в себе рефлекторный позыв рвануть драккар на форсаже куда–нибудь наугад; ощущая падение машины с вращением, открыл счет секундам (как при нокдауне) и вслепую стал подавать реверс–моторами короткие импульсы стабилизации, пока не почувствовал, что вращение прекратилось. Перед глазами плыли цветные пятна–фантомы, он ничего не видел, не мог даже представить себе, в каком положении валится вниз машина (боком? носом? кормой?), и этот мучительный отсчет секунд был для него единственной возможностью хоть как–то оценивать в состоянии невесомости метраж убывающей высоты. Он хорошо теперь понимал: позволить драккару коснуться тумана вблизи от устья предательской скважины — значит сыграть с безносой в чет–нечет.
Фантомная завеса поредела вовремя — стена тумана с бороздой и черным “колодцем” уже закрывала все справа и сверху, — он рывком развернул катер носом к Солнцу и дал форсаж. Резкая перегрузка вернула ему самочувствие хозяина полетной ситуации.
Подвесив драккар высоко над краем аномально всхолмленной зоны, он лишь теперь заметил, что левый нижний экран погас. Экран… Легко отделался. Именно сюда — в левую скулу днища — ударил из скважины луч. Или молния? Кто знает… Но это было как удар правой с ближней дистанции. Кто–то огромный провел молниеносный хук довольно твердой рукой… А катерок показал себя молодцом, В нокдауне побывал — и ничего. Глаз заплыл? Ерунда, мелочь. Могло быть хуже. Главное — моторы в порядке. Все основные системы, кажется, в норме…